Массовое сознание - явление чрезвычайно сложное и противоречивое, в нем переплетаются элементы социальной психологии, нравственные и мировоззренческие установки. При этом оно представляет собой синтез явлений, уходящих корнями в национальные традиции, в обыденную жизнь людей, с идеологическими установками, целенаправленно формируемыми структурами власти.
Война как экстремальное состояние общества в его противостоянии внешним силам предъявляет к массовому сознанию особые требования. В условиях войны особое значение имеет моральный дух армии и народа, в формировании которого важную роль играет совокупность факторов: убежденность в справедливом характере войны, вера в способность государства отразить нападение врага при всех трудностях и даже временных неудачах, наличие духовных и нравственных ценностей, ради которых граждане страны готовы стать солдатами и отдать свою жизнь.
Идеологическая и психологическая составляющая в любой войне теснейшим образом взаимосвязаны. Целью любой войны является победа, а достичь ее невозможно без определенного морально-психологического состояния населения страны в целом и ее армии в особенности. При этом и народ, и армия должны быть убеждены в своем, прежде всего, моральном превосходстве над противником и, разумеется, в конечной победе над врагом. Все это относится не только к умонастроениям, но и к области собственно массовых настроений, чувств народа. Однако, как можно заметить, смысловое содержание этих психологических явлений принадлежит к сфере идеологии. Поэтому любая морально-психологическая подготовка к войне, а также обеспечение определенного морального духа в ее ходе осуществляются прежде всего идеологическими средствами и инструментами.
Важнейшим среди них является пропаганда официальной мотивации войны. Каждая война имеет свое идеологическое оформление, своеобразную идеологическую мотивацию, которая может выражаться как в официальном определении войны высшими политическими и идеологическими институтами, так и в непосредственных лозунгах, используемых в пропагандистской работе в войсках.
В советское время в идеологическом оформлении войны большую роль стали играть социально-революционные мотивы, тесно связанные с доктринальными установками марксизма и коммунистической идеологией в широком смысле. Однако, несмотря на то, что в мотивации этих войн обычно присутствовала и терминология, являвшаяся отзвуком идеи мировой революции, за большинством из них стоял, прежде всего, собственно государственный интерес.
Особое значение идеологическая составляющая в массовом сознании приобрела в условиях утвердившегося сталинского режима. В полной мере это относится и к сознанию советских людей в период Второй мировой войны. А локальную советско-финляндскую Зимнюю войну 1939-1940 гг. и Войну-продолжение (как называют финны боевые действия против СССР в 1941-1944 гг.) следует рассматривать именно в этом — глобальном — историческом контексте.
Советско-финское военное противостояние является весьма благодатным материалом для изучения формирования и эволюции образа врага как феномена массового сознания. Причин тому несколько. Прежде всего, любые явления лучше всего познаются в сравнении. Возможности для сравнения в данном случае открывает само развитие советско-финского конфликта, историческое разделение его на две неравные части.
Первая — так называемая Зимняя война (1939-1940) — столкновение огромной державы с небольшой соседней страной с целью решить свои геополитические проблемы.
Реальным мотивом для нее послужили военно-стратегические соображения советского руководства: непосредственная близость государственной советско-финляндской границы к Ленинграду -второму из крупнейших городов СССР, важнейшему военно-промышленному центру и морскому порту, а также «колыбели революции». Стремление Советского правительства отодвинуть границу с Финляндией находилось в общеевропейском русле взаимоотношений трех сложившихся к тому моменту крупных субъектов мировой политики — фашистской Германии и ее сателлитов — с одной стороны; стран «западной демократии» — с другой и СССР — с третьей. Война с Финляндией оказалась лишь одним из событий в общем ряду мер, осуществленных СССР для продвижения на запад (поход в Западную Украину и Белоруссию, присоединение Бессарабии, Буковины и стран Прибалтики). Естественную обеспокоенность Советского правительства вызывали активные военные приготовления Финляндии, наталкивавшие на мысль о формировании на ее территории мощного военного плацдарма против СССР (строительство к началу 1939 г. с помощью немецких специалистов серии военных аэродромов, создание мощной системы долговременных укреплений — «линии Маннергейма» и др.). Начатые по инициативе СССР советско-финляндские переговоры по вопросам взаимной безопасности в 1939 г. к успеху не привели. Советско-германский пакт о ненападении 23 августа 1939 г. создал принципиально иную ситуацию в Европе, в том числе и в отношении Финляндии: в секретном приложении к этому договору она была отнесена к сфере советского влияния 1 . Ситуацию, при которой основной потенциальный противник СССР — фашистская Германия, с одной стороны, был связан только что заключенным пактом о ненападении, а с другой — вовлечен в реальные боевые действия против держав Запада, советское правительство сочло благоприятным моментом для развязывания старых внешнеполитических узлов и повышения уровня безопасности страны путем перенесения западной границы почти по всей линии с юга на север, от Черного моря до Балтики. Южный участок советско-финляндской границы и замыкал северную часть этой линии. Хотя официально война носила оборонительный характер, фактически со стороны СССР она была агрессивной, поскольку была направлена на отторжение части чужой территории, хотя однозначная ее оценка, в силу международной ситуации и роли в ней Финляндии, невозможна.
По масштабу и театру военных действий это была локальная война, велась она на финской территории. По составу участников война была двусторонней. Ход и исход этой войны известен. Она завершилась подписанием мирного договора, причем на гораздо более выгодных для СССР условиях, чем те, которые выдвигались им до начала боевых действий. Вместе с тем СССР удалось вынудить Финляндию отдать часть стратегически и экономически важных территорий ценой непропорционально больших жертв. За 105 дней войны общие потери личного состава Красной Армии, по официальным данным, достигли 391,8 тыс. чел., из них безвозвратные — около 127 тыс. 2 . Есть и другие подсчеты, согласно которым советские потери превышают эту официальную цифру более чем в 1,2 раза, причем на каждого убитого финна приходилось пятеро погибших советских военнослужащих 3 . По финским источникам, людские потери Финляндии в войне 1939-1940 гг. составили 48,2 тыс. чел. убитыми и 43 тыс. ранеными. По другим офици альным источникам, финская армия потеряла 95 тыс. чел убитыми и 45 тыс. ранеными 4 .
Известен и международный резонанс этого конфликта: начатый в контексте разворачивающейся Второй мировой войны, он вызывал ассоциации с германскими вторжениями в Австрию, Чехословакию и Польшу и привел к исключению СССР из Лиги Наций как агрессора. Все это должно было воздействовать и на взаимное восприятие непосредственных участников боевых действий с обеих сторон. С точки зрения финнов, это была, безусловно, справедливая война, и дрались они с большим патриотическим подъемом, ожесточенно и умело, тем более, что бои протекали на их территории. Советским же людям, в том числе и солдатам, нужно еще было обосновать, почему «большой» должен обижать «маленького».
Пропагандистская кампания в СССР в целях морально психологической мобилизации населения при подготовке к войне была масштабной и массированной. Суть ее отражают многочисленные сообщения советских газет того времени. Приведем для примера заголовки только двух из них — «Красной звезды» и «Ленинградской правды» за 27-29 ноября 1939 г. 5 Они содержат обвинения финской стороны в провокации конфликта для объяснения и мотивации «ответных действий» СССР: «Наглая провокация финляндской военщины», «Поджигатели войны не уйдут от ответственности», «Дать отпор зарвавшимся налетчикам!», «Провокаторам несдобровать!», «Долой провокаторов войны!», «Уничтожим врага, если он не образумится», «Проучить бандитов!», «Унять обезумевших гороховых шутов», «Не позволим финской военщине держать Ленинград под угрозой», «Ответить тройным ударом!», и т. д. Ряд заголовков был посвящен «отношению общественности» к позиции советских и финских властей, причем тезис «Одобряем внешнюю политику СССР» дополнялся утверждением «Финский народ осуждает политику марионеточного правительства», а чувства «гнев и возмущение» — практическим выводом: «Всегда готовы выступить в бой». Другие заголовки обрисовывали перспективу: «Великий советский народ сметет и развеет в прах обнаглевших поджигателей войны», «Поджигатели войны будут биты» и т. п. Все эти лозунги подкреплялись утверждениями о советской мощи: «Советский Союз неприступен», «Страна Советов непобедима», «Красная Армия — несокрушимая сила», «Готовы разгромить врага на его же территории».
А вот как выглядело официальное обоснование советской позиции в выступлении по радио 29 ноября 1939 г. Председателя СНК СССР В.М.Молотова: «Враждебная в отношении нашей страны политика нынешнего правительства Финляндии вынуждает нас принять немедленно меры по обеспечению внешней государственной безопасности… Запутавшееся в своих антисоветских связях с империалистами, [оно] не хочет поддерживать нормальных отношений с Советским Союзом … и считаться с требованиями заключенного между нашими странами пакта ненападения, желая держать наш славный Ленинград под военной угрозой. От такого правительства и его безрассудной военщины можно ждать теперь лишь новых наглых провокаций. Поэтому Советское правительство вынуждено было вчера заявить, что отныне оно считает себя свободным от обязательств, взятых на себя в силу пакта о ненападении, заключенного между СССР и Финляндией и безответственно нарушаемого правительством Финляндии» 6 .
Тональность и аргументация советской официальной пропаганды хорошо отражена в стихотворении Василия Лебедева-Кумача «Расплаты близок час» 7 , опубликованном на другой день, 30 ноября 1939 г., в газете «Известия». Оно было размещено в том же номере газеты, что и речь Молотова, и фактически явилось ее образнопоэтической иллюстрацией с целью усиления эмоционального воздействия на читателя. То, что не мог позволить себе глава правительства (хотя и он не особенно стеснялся в выражениях), в полной мере воплотил в своем произведении официальный поэт-пропагандист, выполнявший вполне определенный политический заказ. Говоря от лица народа и одновременно обращаясь к нему, В.Лебедев-Кумач начал с ритуальной лести в адрес советских вождей («Закалкой сталинской и правдой мы сильны.. .»), упомянул об «исполненной мудрости» речи Молотова. Далее идет, с одной сто роны, подчеркивание справедливости советской позиции, а с другой — обвинение, уничижение и даже оскорбление финского руководства. Приведя обобщение «принципиальной установки СССР» («Неправой никогда мы не ведем войны, /Мы — первые враги разбоя и захвата! »; «Любой народ земли мы рады уважать …»), поэт приводит аргументацию агрессивных действий советской стороны, стараясь преподнести их как вынужденные и справедливые («Мы не хотим войны, но мы должны беречь / Покой своих границ — и берега и воды »; «Держать под выстрелом наш славный Ленинград /Мы не дадим продажной, наглой своре! »; «Но пусть не смеет нам оружьем угрожать, / Правительство шутов и генеральской швали! » и т. д.). Вторая половина стихотворения представляет собой чередование продолжающихся оскорблений («вояки-провокаторы», «предатели», «бешеные собаки», «кровавые шуты» и т. п.) с угрозами («И черной крови вашей мы прольем озера! »; «Расплаты близок час! Она наступит скоро! »), в которых главным аргументом звучит мощь и сила, неисчерпаемость ресурсов («Огромен наш Союз и гнев его огромен! »). Завершается этот «образец» художественно пропагандистского творчества уверенностью в расколе между властями и народом Финляндии («Вы подло погубить хотите свой народ, /Но ваши подлости поймет народ Суоми! »). Но этим надеждам не суждено было оправдаться, и финский народ оказал весьма ожесточенное сопротивление превосходящим силам противника.
Однако следует отметить, что при всех перехлестах советской пропаганды реальная психологическая и официальная идеологическая мотивировка в советско-финляндской войне в основном совпадали. В очень сложной международной обстановке, в условиях уже начавшейся Второй мировой войны Советское правительство действительно было озабочено проблемой безопасности границ, особенно в столь важной их части, как район, примыкающий к Ленинграду. Вот что впоследствии написал об этом в своих воспоминаниях Н.С.Хрущев: «Было такое мнение, что Финляндии будут предъявлены ультимативные требования территориального характера, которые она уже отвергла на переговорах, и если она не согласится, то начать военные действия. Такое мнение было у Сталина… Я тоже считал, что это правильно. Достаточно громко сказать, а если не услышат, то выстрелить из пушки, и финны поднимут руки, согласятся с нашими требованиями… Сталин был уверен, и мы тоже верили, что не будет войны, что финны примут наши предложения и тем самым мы достигнем своей цели без войны. Цель — это обезопасить нас с севера… Вдруг позвонили, что мы произвели выстрел. Финны ответили артиллерийским огнем. Фактически началась война. Я говорю это потому, что существует другая трактовка: финны первыми выстрелили, и поэтому мы вынуждены были ответить… Имели ли мы юридическое и моральное право на такие действия? Юридического права, конечно, мы не имели. С моральной точки зрения желание обезопасить себя, договориться с соседом оправдывало нас в собственных глазах» 8 .
Такая позиция СССР не была принята мировым сообществом. 14 декабря 1939 г. Совет Лиги Наций принял резолюцию об «исключении» СССР из Лиги Наций, осудив его действия, направленные против Финляндского государства, как агрессию. 16 декабря в «Правде» по этому поводу было опубликовано сообщение ТАСС, в котором говорилось: «Лига Наций, по милости ее нынешних режиссеров, превратилась из кое-какого “инструмента мира”, каким она могла быть, в действительный инструмент англо-французского военного блока по поддержке и разжиганию войны в Европе. При такой бесславной эволюции Лиги Наций становится вполне понятным ее решение об “исключении” СССР… Что же, тем хуже для Лиги Наций и ее подорванного авторитета. В конечном счете СССР может здесь остаться и в выигрыше… СССР теперь не связан с пактом Лиги Наций и будет иметь отныне свободные руки» 9 . Заключительную фразу этого заявления о «свободных руках» следует рассматривать в сложном международном контексте, в котором велась дипломатическая и одновременно стратегическая игра со многими участниками. В ней одной из действующих сторон выступала фашистская Германия с уже определившимися союзниками, с другой — англо-франко-американская, еще не вполне оформившаяся коалиция и с третьей — СССР, вынужденный вследствие закулисных интриг «западных демократий» пойти на соглашение с Гитлером в целях отодвинуть надвигающуюся «большую войну» хотя бы на какое-то время.
Зыбкость юридических и моральных оснований считать войну с Финляндией справедливой для СССР не могла не отразиться весьма противоречиво и на настроениях участвовавших в ней советских войск. Диапазон мнений был весьма широк — от сомнений в правомерности действий советской стороны до откровенно циничной позиции, согласно которой «сильный всегда прав». Так, в донесении Политуправления Ленинградского военного округа начальнику Политуправления РККА Л.З.Мехлису от 1 ноября 1939 г. говорится о систематической работе по разъяснению вопросов международного и внутреннего положения в частях округа «путем проведения бесед, докладов, лекций, читок и консультаций». «Настроение личного состава всех частей в связи с докладом т. Молотова (на V внеочередной сессии Верховного Совета СССР. — E. С.) и редакционной статьей «Правды» от 3 ноября - боевое» 10 , - сообщается в донесении. Однако вслед за этим утверждением приводятся следующие факты, свидетельствующие о том, что настроения эти были не столь однозначны:
«Красноармеец 323 арт. полка Чихарев говорит: “Финляндия не приняла мирных предложений СССР и этим самым дала понять, что не хочет дружбы. Мы, если понадобится, продвинем границу от Ленинграда не только на десятки, но и на сотни километров”…
Младший командир 54-го отд. зен. артдива Полин в беседе заявил: “Зачем СССР настаивать на требованиях в переговорах с Финляндией в отношении территории, ведь Финляндии тоже нужна эта территория. 20 лет она не обстреливала, а если и будет обстреливать, то постреляет и перестанет. Мы ведь японцам не отдали высоты Заозерной. Не являются ли наши требования агрессивными?”.
По этим высказываниям военком т. Летуновский провел беседу с уделением особого внимания новой постановке вопроса об агрессии» 11 .
В целом пропаганда оказывала сильное влияние на советских людей, в том числе в действующей армии. Даже столкнувшись с реальной силой противника и с тяжелыми потерями, советские бойцы сохраняли уверенность в победе, опираясь, в частности, на стереотип в соотношении сил великой державы и маленькой страны. Вот, например, строчки из письма младшего лейтенанта М.В.Тетерина жене от 27 декабря 1939 г.: «Вы, вероятно, читали в газетах за 24/ХП об итогах военных действий в Финляндии за три недели, где все подробно рассказано. Как видите, жертв уже есть порядочно, вместе с ранеными около 9 тыс. человек. Вероятно, заметно это и у вас в Петрозаводске, так как ты, Катя, пишешь, что уже дежурила в госпитале. Но ничего, не надо падать духом, все равно победа будет за нами и “козявке” слона не победить» 12 .
Чем дольше продолжалась война, тем слабее становилось воздействие идеологических штампов и критичнее воспринималась реальность. Одновременно росло уважение к противнику, а собственное подавляющее превосходство в силе воспринималось уже в ином, драматическом контексте. Все это отразилось в письме красноармейца П.С.Кабанова к родным от 1 марта 1940 г., где в одной короткой фразе смешались самые разнообразные чувства — отчаяние, и страх погибнуть, и высокая оценка боевых качеств неприятеля, и слабая надежда выжить, но лишь потому, что нас гораздо больше, чем врагов: «Несмотря на то, что финны прекрасно стреляют, но всех же нас здесь не перебьют…» 13 . Всех, конечно, не перебили, но сам красноармеец Кабанов погиб несколько дней спустя…
Далеко не однозначным было отношение к этой войне и в советском тылу, при всей активности пропагандистского воздействия. Слухи, просачивавшиеся с фронта и о ходе военных действий, и о наших потерях, и о поведении финнов, существенным образом расходились с газетными сообщениями, что заставляло людей думать и переоценивать сложившиеся стереотипы и установки. Например, в дневнике А.Г.Майкова, проживавшего в одном из поселков в окрестностях Ленинграда, 14 января 1940 г. сделана следующая запись, фактически зафиксировавшая уважительносочувственное отношение к противнику: «Бабы в очередях о Финляндии говорят так: “Маленькая, да удаленькая”» 14 . Сам же автор дневника в день окончания войны 13 марта 1940 г. высказал такую свою оценку ее итогов: «…Очевидно одно: война, если и выиграна стратегически ценой страшных потерь, политически проиграна позорно…» 15 . Таким образом, на фронте, в тылу воздействие пропаганды оказывало далеко не абсолютное влияние на массовое соз нание советских граждан, сохранявших способность весьма трезво и критично оценивать действительность.
Вероятно, неопределенность и недостаточная убедительность первоначальной мотивировки советской позиции в Зимней войне побудила перейти в пропаганде от тезиса об «обеспечении безопасности Ленинграда» к подчеркиванию только освободительных целей Красной Армии в отношении Финляндии. Классовые идеи «освобождения от эксплуатации» с помощью советских штыков нашли свое отражение в газетных заголовках отчетов о многочисленных митингах трудящихся СССР «в поддержку решительных мер» Советского правительства. Недавняя терминология о «фашистах» ушла из советского пропагандистского лексикона в связи с заигрыванием с фашистской Германией. Пропагандистскими штампами стали такие выражения, как «белофинские бандиты», «финская белогвардейщина», «Белофинляндия» и др. Справедливости ради нужно отметить, что аналогичная пропаганда велась и в Финляндии, где в ходе антисоветской кампании финских рабочих призывали бороться против «большевистского фашизма» 16 .
Естественно, финская сторона также идеологически обосновывала свое участие в Зимней войне, что нашло отражение прежде всего в приказе главнокомандующего вооруженными силами Финляндии К.Г.Маннергейма о начале военных действий против СССР: «Доблестные солдаты Финляндии!.. Наш многовековой противник опять напал на нашу страну… Эта война - не что иное, как продолжение освободительной войны и ее последнее действие. Мы сражаемся за свой дом, за веру и за Отечество» 17 .
Конечно, рядовые участники боев с обеих сторон отнюдь не мыслили формулами правительственных директив и приказов командования, однако последние, безусловно, накладывали отпечаток и на обыденное восприятие противника. Идеологические наслоения присутствуют во всех цитируемых официальных документах, причем с советской стороны в них доминируют классовые мотивы, а с финской — националистические и геополитические. Вместе с тем формула приказа Маннергейма о том, что финны сражаются за свой дом и за свое Отечество, все же была более близка к истине и пониманию финского солдата, нежели натянутые формулировки об угрозе огромному СССР со стороны маленького соседа.
Безусловно, нужно учитывать достаточно большую эффективность финской пропаганды на свое население, которая апеллировала к чувствам патриотизма и справедливости оборонительной войны. Однако и позиция Финляндии в войне, и ее пропаганда также не были абсолютно действенны и безупречны. Сомнения в необходимости воевать с огромным могущественным соседом из-за относительно небольшого участка земли возникали даже у преданных бойцов финской армии. Вот что было записано в военном дневнике младшего сержанта Мартти Салминена 12 февраля 1940 г.: «…Мне пришло в голову: а так ли необходимо воевать? Я знал, что СССР осенью требовал финские территории для своей безопасности. Исходя из того, что финское правительство выбрало войну против огромного народа, а не территориальную уступку, то, видимо, советские предложения были чрезмерны (как я позже узнал, эти предложения были приемлемы). Я сравнивал вооружение противника с нашим. Артиллерии у врага было очень много, с нашей не сравнишь. Я знал, что где-то в тылу за нашими позициями есть несколько финских орудий, которые стреляют редко в связи с нехваткой снарядов, я видел сотни самолетов неприятеля, а своего ни одного. Танков у противника было несчетно, а ни одного финского я за всю войну не встретил… Я ненавидел военную пропаганду. Нас заставляли верить в то, что армия врага всего лишь шайка одетых в лохмотья людей. Однако на практике оказалось, что обмундирование русских лучше, чем у нас: теплый ватник, валенки, шинели из толстого сукна. Лишь у немногих финнов были валенки. Я ненавидел пропаганду не только за лживость, но еще и за то, что она ослабляла боевой дух. Если в такое верили бы, то никакой мало-мальски порядочный человек не стал бы стрелять в беспомощного врага…» 18 . Таким образом, в Зимней войне финская пропаганда была столь же далека от реальности, что и советская, да и мотивация ее во многом оказывалась уязвимой.
Второй этап советско-финского конфликта принципиально иной. Выступив на стороне германского фашизма, напавшего на СССР, Финляндия сама превратилась в агрессора. Конечно, свое участие в этой войне она снова пытается представить как справедливое, как попытку вернуть отнятые земли. В приказе того же Маннергейма в июне 1941 года СССР обвиняется как агрессор, ставится под сомнение искренность и постоянство заключенного после Зимней войны мира, который «был лишь перемирием», и содержится призыв к финнам отправиться «в крестовый поход против врага, чтобы обеспечить Финляндии надежное будущее». Однако в том же приказе содержится намек на это будущее — на Великую Финляндию вплоть до Уральских гор, хотя здесь пока как объект притязаний выступает только Карелия. «Следуйте за мной еще последний раз, — призывает Маннергейм, — теперь, когда снова поднимается народ Карелии и для Финляндии наступает новый рассвет» 19 . А в июльском приказе он уже прямо заявляет: «Свободная Карелия и Великая Финляндия мерцают перед нами в огромном водовороте всемирно-исторических событий» 20 .
Поэтому не вполне искренне звучит утверждение профессора Хельсинкского университета Юкка Невакиви о том, что «если бы не Зимняя война, в которой мы потеряли десятую часть территории, Финляндия, быть может, не стала бы союзницей Гитлера в сорок первом, предпочтя нейтралитет «шведского варианта». Финская армия двинулась в то лето только забирать отобранное» 21 .
Хотя доля правды в его оценке присутствует: развязав 30 ноября 1939 г. военные действия против суверенного соседа и одержав над ним пиррову победу ценой огромных потерь, сталинское руководство предопределило тем самым его позицию в грядущей большой войне, превратив вероятного или даже маловероятного противника в неизбежного. Ни одно оскорбление национальной гордости другого народа не может остаться безнаказанным. И Финляндия ринулась на недавнего обидчика, не слишком заботясь о том, в какой сомнительной компании оказалась.
Впрочем, «возвратом отобранного» дело не ограничилось. Дойдя до старой советско-финляндской границы, финская армия, не задумываясь, двинулась дальше, занимая территории, ранее ей не принадлежащие. В финской пропаганде утверждалось, что Яанислинна (Петрозаводск), а затем и Пиетари (Ленинград) будут принадлежать Финляндии, что Великая Финляндия протянется на восток до Урала, «на всю свою историческую территорию» 22 . Хотя — есть и такие свидетельства — финны действительно охотнее сражались на тех землях, которые были утрачены ими в 1940 году.
Официальные установки финского руководства о справедливости их участия в войне полностью согласовывались с общественной атмосферой. Вот как вспоминает бывший финский офицер И.Виролайнен о настроениях общественности Финляндии в связи с началом войны против СССР: «Возник некий большой национальный подъем и появилась вера, что наступило время исправить нанесенную нам несправедливость… Тогда успехи Германии настолько нас ослепили, что все финны от края до края потеряли рассудок… Редко кто хотел даже слушать какие-либо доводы: Гитлер начал войну и уже этим был прав. Теперь сосед почувствует то же самое, что чувствовали мы осенью 1939 г. и зимой 1940 г. … В июне 1941 г. настроение в стране было настолько воодушевленным и бурным, что каким бы ни было правительство, ему было бы очень трудно удержать страну от войны» 23 .
Однако теперь уже советский народ чувствовал себя жертвой агрессии, в том числе и со стороны Финляндии, вступившей в коалицию с фашистской Германией. Великой и Отечественной война 1941-1945 годов была для советских солдат независимо от того, на каком фронте и против какого конкретного противника они сражались. Это могли быть немцы, румыны, венгры, итальянцы, финны, — суть войны от этого не менялась: советский солдат сражался за родную землю.
Финские войска участвовали в этой войне на фронте, который советская сторона называла Карельским. Он пролегал вдоль всей советско-финляндской границы, то есть места боев во многом совпадали с театром военных действий Зимней войны, опыт которой использовался обеими сторонами в новых условиях. Но на том же фронте рядом с финнами воевали и немецкие части, причем, по многим свидетельствам, боеспособность финских частей, как правило, была значительно выше. Это объясняется как уже приведенными психологическими факторами (оценка войны как справедливой, патриотический подъем, воодушевление, стремление отомстить и т. п.), так и тем, что большая часть личного состава финской армии имела боевой опыт, хорошо переносила северный климат, знала специфические особенности местности. Характерно, что советские бойцы на Карельском фронте оценивали финнов как противника значительно выше, чем немцев, относились к ним «уважительнее». Так, случаи пленения немцев были нередки, тогда как взятие в плен финна считалось целым событием. Можно отметить и некоторые особенности финской тактики с широким применением снайперов, глубоких рейдов в советский тыл лыжных диверсионных групп и др. С советской стороны опыт Зимней войны мог быть использован меньше, так как ее участники были в основном среди кадрового командного состава, а также призванных в армию местных уроженцев.
Три года продолжались бои на Севере между советскими и финскими войсками — до сентября 1944 г., когда Финляндия вышла из войны, заключив перемирие с СССР и Великобританией и объявив войну бывшему союзнику — Германии. Этому событию предшествовали крупные успехи советских войск по всему советско-германскому фронту, в том числе наступление на Карельском фронте в июне-августе 1944 г., в результате которого они вышли к государственной границе, а финское правительство обратилось к Советскому Союзу с предложением начать переговоры.
Именно к этому периоду, связанному с наступлением советских войск и выходом Финляндии из войны, относятся обнаруженные нами документы из Центрального архива Министерства Обороны.
В первом из них приводятся данные советской разведки о настроениях в финской армии в июле 1944 г., а также выдержки из показаний военнопленного капитана Эйкки Лайтинена. Во втором рассказывается об обстоятельствах его пленения и допросе, но уже не сухим слогом военного донесения, а ярким языком газетного очерка, автор которого - советский капитан Зиновий Бурд. Эти документы предоставляют нам уникальную возможность взглянуть на одно и то же событие глазами двух противников, воевавших на одном участке фронта в одинаковом воинском звании и встретившихся в схватке лицом к лицу.
Для первого документа характерны как самооценки финской стороны, так и сделанные на этом основании выводы советского командования о морально-психологическом состоянии финских войск незадолго до выхода Финляндии из войны (июнь-июль 1944 г.). К этому времени настроения финнов явно изменились, о чем свидетельствуют солдатские письма. Перелом в войне, отступления, в том числе и на советско-финском участках фронта, явно влияли на настроения в войсках. Однако анализировавший документы советский полковник делает вывод, что «моральный дух финских войск еще не сломлен, многие продолжают верить в победу Финляндии. Сохранению боеготовности способствует также боязнь того, что русские, мол, варвары, которые стремятся к физическому уничтожению финского народа и его порабощению» 24 .
Об этих опасениях свидетельствует выдержка из письма одного неизвестного финского солдата: «…Больше всего я боюсь попасть в руки русских. Это было бы равно смерти. Они ведь сперва издеваются над своими жертвами, которых потом ожидает верная смерть» 25 . Интересно, что среди советских бойцов также было распространено мнение об особой жестокости финнов, так что попасть к ним в плен считалось еще хуже, чем к немцам. В частности, были хорошо известны факты уничтожения финскими диверсионными группами советских военных госпиталей вместе с ранеными и медицинским персоналом 26 .
Для финнов было также характерно дифференцированное отношение к гражданскому населению занятых ими территорий по этническому принципу: распространены были случаи жестокого обращения с русскими и весьма лояльное отношение к карелам. Согласно положению финского оккупационного военного управления Восточной Карелии о концентрационных лагерях от 31 мая 1942 г., в них должны были содержаться в первую очередь лица, «относящиеся к ненациональному населению и проживающие в тех районах, где их пребывание во время военных действий нежелательно», а уж затем все политически неблагонадежные 27 . Так, в Петрозаводске, по воспоминаниям бывшего малолетнего узника М.Калинкина, «находилось шесть лагерей для гражданского русского населения, привезенного сюда из районов Карелии и Ленинградской области, а также из прифронтовой полосы. Тогда как представители финно- угров в эти годы оставались на свободе» 28 . При этом к лицам финской национальности (суоменхеймот) причислялись финны, карелы и эстонцы, а все остальные считались некоренными народностями (виератхеймот). На оккупированной территории местным жителям выдавались финские паспорта или разрешение на право жительства — единой формы, но разного цвета, в зависимости от национальной принадлежности 29 . Проводилась активная работа по финизации коренного населения, при этом всячески подчеркивалось, что русское население в Карелии не имеет никаких корней и не имеет права проживать на ее территории 30 .
Особенностью финской психологии была большая привязанность к родным местам. Это сказывалось и на характере боевых действий. Так, пленный капитан Эйкки Лайтинен показал: «…Когда наш полк отходил с Малицкого перешейка, солдаты шли в бой с меньшим желанием, чем теперь, ибо для финского солдата Восточная Карелия является менее важной, чем своя территория. На территории Восточной Карелии солдаты вступали в бой только по приказу. У деревни Суоярви, когда мы уже миновали свои старые границы, солдаты моей роты прислали ко мне делегацию с просьбой приостановить наступление. Это и понятно, т. к. большое количество солдат моей роты - уроженцы районов Ладожского озера, которые хотели защищать свои родные места. Около недели тому назад из моей роты дезертировало два солдата, которые после нескольких дней, однако, вернулись обратно и доложили, что они хотят искупить свою вину в бою. Я их не наказал» 31 .
Вызывают интерес биографические данные этого финского офицера, участника обеих войн, награжденного двумя крестами, первый из которых он получил еще на Карельском перешейке в 1940 году за «доблестную оборону», а второй в 1942 году — за «доблестное наступление». Эти сведения приводятся в статье 3. Бурда, где также упоминается жена пленного капитана — военный врач, член шюцкоровской организации «Лотта-Свярд», тоже награжденная двумя крестами 32 .
Поэтому можно доверять свидетельствам этого офицера, с достоинством державшегося на допросе, когда он рассуждает о влиянии Зимней войны на отношение финнов не только к восточному соседу, но и к идее социализма в целом. «Мнение финнов об СССР, о социализме, коммунизме за последние 10 лет сильно изменилось, — говорит он. — Я уверен, что если бы 10 лет тому назад солдаты моей роты должны были бы воевать против Красной Армии, они бы все перебежали на Вашу сторону. Причиной тому, что их взгляды теперь изменились, являются события 39-40 годов, когда русские начали войну против Финляндии, а также оккупация русскими прибалтийских стран, чем они доказали свое стремление поработить малые народы…» 33
Советская пропаганда, как правило, стремилась нарисовать крайне неприглядный образ финского противника. Даже на основании частично описанных выше материалов допроса капитана Э.Лайтинена, судя по которым, он проявил себя как заслуживающий уважения пленный офицер, в красноармейской газете «Боевой путь» в заметке под названием «Лапландский крестоносец» фронтовой корреспондент изобразил его карикатурно и зло. «Трижды презренный лапландский крестоносец», «матерый враг Советского Союза», «белофинский оккупант», «убежденный фашист», «шюцкоровец», «ненавистник всего русского, советского» — такими эпитетами он был награжден, причем даже слово «ппоцкор» — то есть название финских отрядов территориальных войск — воспринималось в их ряду как ругательство. Впрочем, финны в своей пропаганде тоже не стеснялись в выражениях, говоря об СССР, большевиках, Красной Армии и русских вообще. В бьпу была распространена пренебрежительная кличка «рюсси» (что-то вроде нашего «фрицы» по отношению к немцам). Но это и не удивительно: для военного времени резкие высказывания в адрес противника являются нормой поведения, обоснованной не только идеологически, но и психологически.
Следует отметить, что в целом в общественном сознании советской стороны финны воспринимались как враг второстепенный, ничем особо не выделявшийся среди других членов гитлеровской коалиции, тогда как на Карельском фронте, на участках непосредственного с ними соприкосновения, они выступали в качестве главно го и весьма опасного противника, по своим боевым качествам оттеснившего на второй план даже немцев. Все прочие союзники Германии не могли похвастать уважением к себе со стороны неприятеля: ни венгры, ни румыны, ни итальянцы, с которыми приходилось сталкиваться советским войскам, не отличались особой доблестью и были, по общему мнению, довольно «хлипкими вояками».
Приведем несколько мнений о финнах как о противнике, полученных не только из «синхронных» (документов военных лет), но и из «ретроспективных» источников, - записей военных мемуаров, а также интервью с участниками советско-финляндской и Великой Отечественной войн, проведенных в 1990-е годы.
«Они вояки, здорово воевали. Их малая компания, но наших они много убивали» 34 , — признавал участник советско-финляндской войны Тойво Матвеевич Катгонен, кстати, сам финн по национальности, в 1939 г. добровольцем вступивший в Красную Армию. Другой фронтовик, участник боев на Карельском фронте Юрий Павлович Шарапов, вспоминал: «Летом 44-го года мы вплотную столкнулись с упорством финских солдат в обороне… Сопротивлялись они отчаянно… Финн мог сидеть за валуном и стрелять. И до тех пор, пока ты ему не зайдешь в тыл и не застрелишь его в затылок, он не уйдет с места» 33 . Ветеран обеих войн, в первую командовавший взводом, во вторую — батальоном, а ныне генерал-полковник в отставке Дмитрий Андреевич Крутских на вопрос «Какого Вы мнения о финских солдатах?» ответил: «Как солдаты финны очень хорошие, и в Великую Отечественную войну они воевали лучше, чем немцы. Я вижу тому несколько причин. Они знали местность и были подготовлены к тем климатическим условиям, в которых воевали. Отсюда и вытекали мелкие отличия в маскировке, тактике, разведке, которые в итоге приносили свои плоды. Огневая подготовка - мастерская. В бою - устойчивые. Но я подмечал, что когда они атаковали нашу оборону, они бодро двигались метров до 100-150, а дальше залегали…» 35 . Вспоминая о прекращении огня после заключения перемирия в финской кампании 13 марта 1940 г., Д.А.Крутских так описывает поведение недавних противников: «Когда мы уходили, нам было приказано взорвать всю оборону и засыпать траншеи. Финнам было приказано отойти от дороги на 100 метров. Мы жгли костры, пели песни, играли на гармошке. Они играли на губных гармошках. Видел я, что и руками нам махали, и кулаками грозили. Ну и мы им отвечали соответственно…» 36 Это простое и будничное наблюдение — «кулаками нам грозили» — очень точно отражает атмосферу того времени: несмотря на объявление мира, уже тогда было ясно, что выяснение отношений с ближайшим соседом еще не закончено…
Особый интерес вызывают свидетельства о поведении финских военнопленных в обеих войнах. Так, например, Т.М.Каттонен вспоминал об одном случае из зимы 1940 г.: «Как остров назывался, который штурмовали, не помню. Кого-то из финнов успели взять в плен, но вообще пленных было немного. Все финские пленные, которые к нам попали, вредные были страшно, прямо съесть нас были готовы. Я опрашивал одного, опрашивал, а он потом вдруг в воду прыг — туда, в Финский залив, как раз в том месте, где мы чуть не утонули. Поймали его все равно за шиворот и вытащили обратно. Он не смотрел, что вода ледяная, не хотел сдаваться…» 37 . В дневнике А.Г.Манкова сохранилась запись от 11 декабря 1939 г., свидетельствующая о том, что слухи о необычном поведении захваченных финских военнослужащих распространялись даже в советском тылу: «От одной студентки, муж которой врачом на фронте, узнал, что пленные финны не желают принимать пищу. Муж ее не знает, что с ними делать. Как это роковым образом расходится с газетными сведениями!» 38 . Таким образом, уже в Зимнюю войну отмечается особая стойкость финнов в плену, которая проявлялась и позднее, в Войне-продолжении, о чем сохранились многочисленные свидетельства. Приведем лишь один пример — рассказ о событиях конца 1942 г. офицера разведотдела штаба 19-й армии Даниила Федоровича Златкина: «Финны попадались… Немцы посылали их к нам в разведку. Мы захватили трех финнов, но ничего от них не добились… Какие методы к ним ни применяли, — ничего. Очень стойкие, очень сильные люди, и солдаты хорошие. Немцы, попадая в плен, мгновенно всё рассказывают, абсолютно всё, или хитрят, стараются обмануть нас, были случаи… А эти… Про себя, про семью отвечали охотно. Но как только вопрос касался военных действий, численности войск, номера части, фамилии командиров, — это было мертво. Он прямо заявлял: «Вы от меня ничего не добьетесь. Я вам ничего не расскажу». Лаконично, без всяких… Вот немцы говорили: «Я не хочу изменять присяге!», патетически так говорили, пафосно. А он просто в открытую говорил: «Я вам этого не скажу!»… Я тогда сделал заключение, что они очень смелые, находчивые, великолепно знающие местность, маскировка у них блестяще поставлена, и кроме того, это дисциплинированные солдаты, беззаветно преданные своему долгу, и у них учиться нужно воевать» 39 .
Высоко оценивая боевые качества, подготовку и снаряжение финнов, ветераны вместе с тем обязательно упоминают о свойственной им жестокости. «Было много случаев зверств, когда финны убивали ножами наших раненых, которых не успевали убрать с поля боя, — записал в своих воспоминаниях о Зимней войне бывший артиллерист Михаил Иванович Лукинов. — Я сам видел в бинокль, как на поляне, к которой нельзя было подойти близко из-за стреляющих «кукушек», лежало несколько тел наших солдат. И когда один из них делал попытку подняться, то из леса с деревьев по нему раздавались выстрелы. Один из раненых рассказывал, что когда после боя он лежал раненый на снегу, к нему подъехал финн и сказал по-русски: «Лежишь, Иван? Ну, лежи, лежи». Еще хорошо, что не добил, а ведь таких случаев было много…» 40 Похожие истории звучат и в воспоминаниях о боях на Карельском фронте 1941-1944 гг. Так, Д.Ф.Златкин рассказал о вырезанном поголовно госпитале, когда его часть попала в окружение («Там было свыше 150 человек, и всех перерезали… Раненым лежачим, врачам, медсестрам — спокойно перерезали горло!» 41 ), о коварных минах-ловушках, о лыжниках-диверсантах, метателях ножей, целящих, как правило, в спину, и, разумеется, о всё тех же легендарных снайперах «кукушках»…
«Кукушки» — это особая тема. В последнее время многие, прежде всего финские исследователи ставят их существование под сомнение, считая одним из военных мифов 42 . Так, Охто Маннинен утверждает, что «никто не встречал таких ветеранов, которые вспоминали бы о том, как они лазили по деревьям… Кажется маловероятным, чтобы солдата могли заставить залезть на дерево, ибо у него всегда должна была быть возможность отступать. Спуск с дерева потребовал бы слишком много времени» 43 . Однако в воспоминаниях советских участников обеих войн упоминания о снайпе-рах-«кукушках» встречаются как обязательный элемент, причем со ссылкой на личный опыт: «Кукушки» были! Не верьте, когда говорят, будто их не было — это все равно, что сказать, что мы были с автоматами (в финскую войну. - E. С.) Я лично снимал «кукушку» на 600 метров. Врут они, что это разведчики были, а не снайпера. Бедой они для нас были…» 44 (Д.А.Крутских); «Еще «кукушки» «куковали» наверху… У них были курносые такие сапоги, он прыгнет с дерева на лыжи и всё… Помню, как-то раз «кукушку» поймали, спустили вниз, начали допрашивать. Он говорит: «Я девять москалей убил, надо десять убить было». Я ему говорю: «А вот шиш тебе! Не сумеешь ты меня убить!». Он смотрит на меня, видит, что я [тоже] финн, и еще больше рассердился. Потом я стал его спрашивать: «Зачем на дерево полез, чтобы нас убивать?». «Надо убивать, — говорит. — Девять убил. Десять надо было убить, но не пришлось…» А пуля для меня была у него уже готова. Десять москалей… «Москали» они нас называли…» 45 (Т.М.Каттонен).
Среди рассказов о «кукушках» встречаются и почти фантастические, в которых хорошо заметны отзвуки пропаганды того времени. Например, упоминание о «смертниках», оставленных своими же на верную гибель. «Нам очень досаждали «кукушки» — снайперы с деревьев, — вспоминал М.И.Лукинов. — Финны при отходе сажали их на деревья с автоматом и большим запасом патронов. Одни из них, постреляв, убегали на лыжах, которые оставляли под деревом. Другие били до последнего, пока их самих не сбивали с дерева, а упавших с ненавистью добивали. Иногда четыре «кукушки» располагались как бы по углам лесного квадрата, и тогда каждый, кто попадал в этот квадрат, неизбежно погибал. А сбить их было трудно, т. к. при таких попытках они сосредотачивали огонь четырех автоматов на одной цели. Ночью они меняли позицию, уходя на следующий «квадрат». Некоторых снайперов, сажая на деревья, финны разували, чтобы не убежали, заменяя обувь одеялом. В нашем полку был случай, когда солдаты, увидев на дереве сидящую «кукушку», ее обстреляли. И она сразу бросила оттуда автомат и одеяло с ног. «Кукушкой» оказалась молоденькая девушка, рыжеволосая, бледная, как смерть. Ее пожалели, а когда обули в какие-то обгорелые валенки, то она поняла, что убивать не будут, и зарыдала. Сердца растопились, и ее в неприкосновенности отправили под конвоем в тыл…» 46 Отметим, что финскими историками существование женщин-снайперов в Зимней войне категорически отрицается. М.И.Лукинов же описывает не только обстоятельства пленения, но даже внешние приметы захваченной девушки… Что это — военное мифотворчество или все-таки реальная история? Передает ветеран услышанное с чужих слов или говорит о том, что видел собственными глазами? Ведь и в других подобных рассказах мы находим немало подробностей, а также имен свидетелей и участников событий…
Примечательно, что, рассуждая о своих бывших противниках-финнах, советские ветераны часто находят оправдание их действиям. Когда разговор идет о врагах-немцах, ничего подобного не происходит. Приведем достаточно типичное высказывание на этот счет Д.Ф.Златкина: «Мы, конечно, имели колоссальные потери от финской армии. Они жестокие были ужасно. Они не могли нам, наверное, простить многолетнего владения Финляндией нашими царями и, кроме того, 39-40-й год, конечно, так озлобили финнов… Они же потери колоссальные имели. А мы еще большие потери имели, чем они. Но они защищали свою землю, а мы что? Для чего мы полезли туда? Что это нам дало? Позор, только и всего… Я осуждаю их за жестокость, но они защищали себя тоже. Так же как советские солдаты защищали себя от немцев, от врагов, они защищали свой участок земли от тех же врагов, как они считали, наших советских войск…» 47
Такие отсылки к негативному опыту Зимней войны встречаются постоянно. И если сами финны называют боевые действия против СССР в 1941-1944 гг. Войной-продолжением, то и советские ветераны прослеживают четкую взаимосвязь двух этапов вооруженного противостояния с Финляндией, испытывая за ту, первую войну, более или менее явный комплекс вины. «Одной из особенностей этой войны было то, что мы воевали по приказу, — размышляет М.И.Лукинов. — Это было не то, что в последующую Отечественную войну, когда мы ненавидели врага, напавшего на нашу Родину. Здесь нам просто сказали: «Шагом марш!» — даже не разъяснив, куда и зачем. На финской войне мы просто выполняли наш воинский долг, только потом поняв смысл и необходимость военных действий. Ненависти к финнам у нас сначала не было, и только потом, видя отдельные случаи зверств со стороны противника, наши солдаты иногда проникались к нему злобой. Как, например, с остервенением убивали «кукушек», наносящих нам большой вред…» 48 . Еще более жестко и обобщенно высказался Д.А.Крутских: «Что я скажу о финской войне… В политическом плане — проигрыш, в военном — поражение. Финская война оставила тяжелый след. Горя мы навидались. Потери мы несли очень большие — ни в какое сравнение с их потерями. Убитые так и остались лежать на чужой земле… Хотя финская компания считалась победоносной, но нам-то фронтовикам, была известна ее цена.. ,» 49 .
И еще одна характерная черта. В воспоминаниях о Великой Отечественной часто встречаются попытки сравнить поведение финнов в период Зимней войны и в ходе боевых действий на Карельском фронте. Очень показательны в этом плане фронтовые записки Константина Симонова о наступлении советских войск на Карельском перешейке летом 1944 г. Рассказывая о стремительном взятии Выборга («В сороковом году, во время финской войны, на все это понадобилось три месяца боев с тяжелейшими жертвами, а теперь всего одиннадцать суток со сравнительно небольшими потерями с нашей стороны…»), он отмечает: «Надо отдать должное финнам — они не переменились, остались такими же стойкими солдатами, какими были. Просто мы научились воевать» 50 . И здесь же упоминает свои беседы с фронтовиками: «Один из офицеров говорит, что финны не привыкли воевать летом. Начинается спор про финнов — те они или не те, какие были тогда. Один говорит, что совсем не те, что были, другой — тоже участник финской войны — говорит, что те же самые, ничуть не хуже воюют, все дело не в них, а в нас. Наверное, правильно…» 51 . Затем К.Симонов приводит мнение генерала Н.Г.Лященко, который «говорит про финнов, что вояки они, как и были, так и есть, храбрые. Но в этих боях выяснилось, что они исключительно чувствительны к обходам. Как проткнул, вышел им в тыл - теряются!» 52 .
Но даже эта, отмеченная многими «растерянность», «с каждым днем все большая ошеломленность происходящим» 53 , охватившая финскую армию в период успешного советского наступления, не делала финнов менее серьезным противником. По свидетельству Ю.П.Шарапова, в конце июля 1944 г., когда наши войска вышли к государственной границе и перешли ее, углубившись на финскую территорию до 25 км, они получили шифровку Генерального штаба с приказом немедленно возвращаться, так как уже начались переговоры о выходе Финляндии из войны. Но пробиваться обратно им пришлось с упорными боями, так как финны не собирались их выпускать. Сравнивая эту ситуацию с положением на других фронтах, ходом освободительной миссии и последующим насаждением социализма в странах Восточной Европы, Ю.П.Шарапов отмечает: «Мы, те, кто воевал на Севере, относились к этому по-другому. Как только пришла шифровка не пускать нас в Финляндию, мы сразу поняли, что дело пахнет керосином, что нечего нам там делать, — потому что там была бы война до самого Хельсинки. Уж если они в лесу воюют, и надо было стрелять в затылок, чтобы финн из-за этого валуна перестал стрелять, то можете представить, что было бы, когда бы мы шли дальше и прошли еще 240 километров. Тут и Сталин, и его окружение понимали, что с кем с кем, а с финнами связываться не надо. Это не немцы, не румыны, не болгары и не поляки…» 54 .
Среди всех сателлитов Германии, пожалуй, лишь у Финляндии присутствовал элемент справедливости для участия в войне против СССР, который, впрочем, полностью перекрывался ее захватническими планами. Интересно, что мотивация вступления в войну и выхода из нее была практически противоположной. В 1941 году Маннергейм вдохновлял финнов планами создания Великой Финляндии и клялся, что не вложит меч в ножны, пока не дойдет до Урала, а в сентябре 1944-го оправдывался перед Гитлером за то, что «не может больше позволить себе такого кровопролития, которое подвергло бы опасности дальнейшее существование маленькой Финляндии» и обрекло бы ее 4-х-миллионный народ на вымирание 55 . Мания величия прошла. А лекарством от этой болезни послужило наше успешное наступление, отбросившее финнов к их довоенным границам.
* * *
В заключение следует отметить, что восприятие Финляндии как противника СССР во Второй мировой войне прошло длительную и серьезную эволюцию, связанную как с многочисленными пропагандистскими стереотипами и даже мифами, уходящими корнями в классовую идеологию, так и с реальным ходом исторических событий, включивших два этапа прямого военного противостояния. Первоначальные представления конца 1930-х гг. о Финляндии как о маленькой, отсталой, слабой стране, где у власти утвердились «белофинны», угнетавшие трудовой народ Суоми, который только и мечтал освободиться от ига эксплуататоров с помощью восточного соседа — рабоче-крестьянского государства и его могучей Красной Армии и готов был при первых выстрелах подняться на революционную борьбу, свергнуть «марионеточное правительство» и установить Советскую власть или, во всяком случае, не оказывать какого-либо серьезного сопротивления своим «освободителям», — все эти иллюзии оказались развеяны в первые же дни Зимней войны 1939-1940 гг. Не вполне адекватной оказалась и оценка Советским Правительством и военным командованием возможностей Красной Армии в контексте назревавшей войны, причины чего были проанализированы уже после ее окончания — на Совещании при ЦК ВКП(б) начальствующего состава по сбору опыта боевых действий против Финляндии 14-17 апреля 1940 г. Вот что сказал об этом в своем выступлении И.В.Сталин: «Что же особенно помешало нашим войскам приспособиться к условиям войны в Финляндии? Мне кажется, что им особенно помешала созданная предыдущая кампания психологии в войсках и командном составе — шапками закидаем. Нам страшно повредила польская кампания, она избаловала нас. Писались целые статьи и говорились речи, что наша Красная Армия непобедимая, что нет ей равной… Это помешало нашей армии сразу понять свои недостатки и перестроиться, перестроиться применительно к условиям Финляндии. Наша армия не поняла, не сразу поняла, что война в Польше — это была военная прогулка, а не война. Она не поняла и не уяснила, что в Финляндии не будет военной прогулки, а будет настоящая война. Потребовалось время для того, чтобы наша армия поняла это, почувствовала и чтобы она стала приспосабливаться к условиям войны в Финляндии, чтобы она стала перестраиваться» 56 .
Таким образом, препятствием для адекватной оценки противника явились мировоззренческие штампы — как идеологические, так и практические, основанные на ограниченном опыте Гражданской войны, а также явная переоценка собственных сил при недооценке потенциала и морального духа противника. Зимняя война фактически явилась первой настоящей современной войной, которую вела страна после окончания Первой мировой. «…Наша современная Красная Армия, — отметил Сталин, — обстреливалась на полях Финляндии, — вот первое ее крещение. …И наша армия вышла из этой войны почти вполне современной армией…» 57 . На том же совещании, отдав должное высокой боеспособности финской армии, Сталин отметил и ее главные недостатки — неспособность к большим наступательным действиям и пассивность в обороне, вследствие чего такую армию «нельзя назвать современной». Такова была официальная точка зрения на итоги Зимней войны с Финляндией, которую в недалеком будущем ждало продолжение. И в этих оценках содержались как своя правота, так и новые ошибки, переоценка собственных сил и недооценка противника. Красная Армия действительно получила боевое крещение, горький и поучительный опыт, но отнюдь еще не в современной войне и с неравноценным по потенциалу противником. Значение Зимней войны для повышения боеготовности армии власть переоценила, а всех необходимых уроков не извлекла. Вместе с тем огромный удар, нанесенный по самооценке и самолюбию «непобедимой Красной Армии», заставил в дальнейшем очень серьезно относиться к Финляндии как к противнику и не допускать прежних ошибок в оценке ее возможностей. Именно поэтому Карельский фронт, который во многом совпадал с театром военных действий Зимней войны, оказался наиболее устойчивым в ходе Великой Отечественной даже в самые тяжелые ее периоды.
В ходе Войны-продолжения восприятие финнов и в армии, и в советском обществе было более адекватным, нежели накануне советско-финляндского конфликта. Это был, в сущности, один и тот же противник, столкновение с которым повторилось через небольшой промежуток времени, но советская сторона — «субъект восприятия» — была уже во многом другой, «обогащенной» опытом предыдущих военных действий, избавившейся от многих идеологических клише и предрассудков. Пожалуй, именно адекватность взаимного восприятия в контексте хода Второй мировой войны, с учетом, безусловно, общей международной ситуации, позволила СССР и Финляндии найти взаимоприемлемый выход из военного противостояния. Причем из всех союзников Германии, граничивших с СССР, лишь Финляндия не подверглась советской оккупации и «советизации», приобретя уникальный статус «ней трально-дружественного» государства (в сфере советского влияния) на многие десятилетия «холодной войны».
Разумеется, драматический опыт военного противостояния СССР и Финляндии весьма существенно повлиял на массовое сознание народов двух стран в контексте их взаимовосприятия. Однако в отношениях русских к финнам, — и это весьма интересный социально-психологический феномен, — никогда не было той массовой ненависти, которая характерна для отношения к немцам в период Второй мировой войны и еще многие годы после ее окончания. Быть может, здесь сказались определенный комплекс вины за события 1939-1940 гг., когда маленькая страна стала жертвой агрессии со стороны большого соседа, а также уважение, вызванное стойкостью финнов, с которой они защищали свою землю. Вероятно, нейтрально-дружественный статус послевоенной Финляндии, который поддерживался и советской пропагандой, также оказал воздействие на восприятие этой страны и ее народа в последующие годы. Опыт двух войн многому научил народы наших стран, и хотелось бы надеяться, что исторические уроки прочно усвоены и будут учитываться будущими поколениями.
Примечания:
1 См.: Канун и начало войны: Документы и материалы. Л., 1991. С. 192; Секретные дополнительные протоколы к договору о ненападении между Германией и СССР от 23 августа 1939 года// Военные архивы России. 1993. Вып. 1. С. 115.
2 Гриф секретности снят. Потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах: Статистическое исследование. М., 1993. С. 99, 407; Россия и СССР в войнах XX века. Потери вооруженных сил. Статистическое исследование. М., 2001. С. 195, 595. На разных страницах обоих официальных изданий Министерства Обороны РФ данные об общих потерях Красной Армии в советско-финляндской войне расходятся: в специальном разделе, посвященном этой войне, называется цифра 333 084 чел., однако при складывании чисел безвозвратных (126 875) и санитарных (264 908) потерь, которые приведены в итоговой таблице к каждой книге, получается цифра 391 781 чел.
3 Аптекарь П. Какие потери в живой силе и технике понесла Красная Армия в финской кампании? // Родина. 1995. № 12. С. 98.
4 См.: Россия и СССР в войнах XX века. С. 212.
5 Цит. по: Принимай нас, Суоми-красавица! «Освободительный» поход в Финляндию 1939-1940 гг. Ч. 1. СПб., 2000. С. 26-27.
6 По обе стороны Карельского фронта 1941-1944: Документы и материалы. Петрозаводск, 1995. С. 7.
7 Все цитаты из него приводятся по изданию: Принимай нас, Суоми-красавица! «Освободительный» поход в Финляндию 1939-1940 гг. Ч.1. СПб., 2000. С. 224.
8 Хрущев Н.С. Воспоминания // Огонек. 1989. № 30. С. 11.
10 Цит по: Советский Союз: годы испытаний. Великая Отечественная война. М. 1995. С. 29.
12 Принимай нас, Суоми-красавица! Ч. 1. СПб., 2000. С. 195.
13 Там же. С. 198.
14 Там же. С. 189.
16 Семиряга М.И. Незнаменитая война// Огонек. 1989. № 22. С. 28-30.
17 По обе стороны Карельского фронта 1941-1944. С. 11.
18 Военный дневник Мартти Салминена. Пер. с финского // Принимай нас, Суоми-красавица! «Освободительный» поход в Финляндию 1939-1940 гг. Ч. 2. СПб., 2000. С. 139.
19 Принимай нас, Суоми-красавица! Ч. 2. С. 60.
20 Там же. С. 70.
22 По обе стороны Карельского фронта. С. 261.
23 Там же. С. 67-68.
24 ЦАМО РФ. Ф. 387. Оп. 8680. Д. 17. Л. 85.
26 По обе стороны Карельского фронта. С. 190-191. Там же. С. 242.
27 По обе стороны Карельского фронта. С. 259.
28 Там же. С. 248, 266.
29 Там же. С. 156-169, 184-186, 191-193, 198-199, 206-208, 250-251, 264-266.
30 ЦАМО РФ. Ф. 387. Он. 8680. Д. 17. Л. 86.
32 ЦАМО РФ. Ф. 387. Оп. 8680. Д. 17. Л. 86.
33 Из интервью с участником советско-финляндской войны Т.М.Катгонен. Запись и литературная обработка Баира Иринчеева. Опубликовано на сайте «Я помню»: http://www.iremember.ru/infantry/kattonen/kattonen_r.htm.
34 Из интервью с участником Великой Отечественной войны на Карельском фронте Ю.И.Шараповым от 17 мая 1995 г. Запись и литературная обработка Е.С.Сенявской // Личный архив автора.
35 Из интервью с участником советско-финляндской и Великой Отечественной войн Д.А.Крутских. Запись и литературная обработка А.В.Драбкина. Опубликовано на сайте «Я помню»: http://www.iremember.ru/mfantry/krutskikh/krutskikh r.htm и krutskikhvo V. html.
37 Из интервью с Т.М.Каттонен.
38 Принимай нас, Суоми-красавица! Ч. 1. СПб., 2000. С. 189.
39 Из интервью с участником Великой Отечественной войны на Карельском фронте Д.Ф.Златкиным от 16 июня 1997 г. Запись и литературная обработка Е.С.Сенявской // Личный архив автора.
40 Из воспоминаний участника советско-финляндской и Великой Отечественной войн М.И.Лукинова. Опубликовано на сайте «Я помню»: http://www.iremember.ru/artillerymen/lukinov/lukinov2_r.htm.
41 Из интервью с Д.Ф.Златкиным.
42 Маннинен О. Так были ли «кукушки»? // Родина. 1995. № 12. С. 80; Степанов В.Н. Легенды и мифы советско-финляндской войны // Вопросы истории. 1997. № 3. С. 171-173.
43 Маннинен О. Указ. соч. С. 80.
44 Из интервью с Д.А.Крутских.
45 Из интервью с Т.М.Каттонен.
46 Из воспоминаний М.И.Лукинова.
47 Из интервью с Д.Ф.Златкиным.
48 Из воспоминаний М.И.Лукинова.
49 Из интервью с Д.А.Крутских.
50 Симонов К. Разные дни войны. Дневник писателя. М., 1975. С. 385.
51 Там же. С. 389.
52 Там же. С. 390.
54 Из интервью с Ю.П.Шараповым.
55 По обе стороны Карельского фронта… С. 525-526.
56 Зимняя война 1939-1940. Кн. 2. И.В.Сталин и финская кампания. (Стенограмма совещания при ЦК ВКП(б)). М., 1998. С. 275-276.
57 Зимняя война 1939-1940. Кн. 2. И.В.Сталин и финская кампания. С. 280.
Осенью 2012-ого я сидел в поезде «Аллегро» на пути в Петербург. В одном вагоне со мной сидели два финна, видимо историки-ученые, которые не стеснялись высказывать свои мнения всем другим пассажирам. Один из мужчин повторил несколько раз своё мнение о том, что «русские не умеют изучать историю».
Я подумал, почему я снова должен выслушивать такие заявления в 2012-ом году, в поезде между Хельсинки и Санкт-Петербургом, в известном «Аллегро», который символизирует высокий уровень российско-финских отношений.
Одна из самых интересных национальных историографий - это историография Финляндии о второй мировой войне. Виртуозный характер фактологических искажений, фальсификации исторических событий и контекстуальное фальсифицирование, а также постоянная лжеадвокатская спекуляция вокруг практически всех фактов и событий - всё это как псевдонаучная историография Финляндии имеет крайне интересные психологические функции, функцию психологии масс, и значение для изучения политической психологии.
Первоочередная цель искажений истории второй мировой войны в Финляндии - это успокоить народ, не дать людям сделать неправильные выводы о том, почему и какой ценой Финляндия проиграла войны как союзник нацисткой Германии. Главная цель искажений: заставить финский народ верить, что Россия и русские - вечные враги Финляндии, которые всегда пытались «оккупировать» и уничтожать Финляндию, что у Финляндии никаких отношений с нацисткой Германией не было в ходе войны (немцы только немножко «помогали»), что никакого национализма, фашистских движений и организаций в Финляндии не было. Такая искаженная мифология действует до сих пор, в т. ч. в финских школьных учебниках истории. Кафедры истории финских вузов, конечно, мастера в обучении технологий этих искажений.
Цель также одновременно, и достаточно хитро, скрывать тот факт, что в Финляндии действовало широкомасштабное антифашистское движение противостояния . Значит, если в Финляндии нет фашизма, если финны не союзники нацистов, если русские только опасные «оккупанты» - тогда никакое движение сопротивления, конечно, не нужно. Весь финский народ якобы един против «рюсса» (т.н. оскорбительное слово для русских в финской националистической и фашисткой пропаганде).
Практически речь идет о предупреждении денацификации Финляндии. Это одна из главных функций фальсификации истории второй мировой войны в Финляндии. Важно искажать историю путем обмана, что в Финляндии нет и не было никаких нацистских или фашистских движений, Финляндия не была союзником нацисткой Германии - поэтому, в Финляндии никакой денацификации не нужно .
Характерно для финской фальсификации то, что каждый факт фальсифицируется по одной схеме: Сталин или русские планировали «оккупировать» Финляндию и уничтожить нацию, Финляндия всегда была одна, финны принимали только правильные решения, русские всегда неправильные, аморальные и т.д. В этих целях, известный финский псевдоисторик Охто Маннинен даже опубликовал книгу, «исследование», под названием «Как оккупировать Финляндию: оперативные планы красной армии 1939-1944» (2008), якобы как доказательство сталинских «планов» уничтожения финского народа и нации .
Таким образом, фальсификацию истории второй мировой войны в Финляндии можно, прежде всего, определить как информационную и психологическую войну против собственного народа . Как результат, весь финский народ практически всё время живет в состоянии военного психоза . Эту паранойю легко заметить в финских СМИ, которые регулярно передают крайне искаженные материалы по поводу военной истории Финляндии, финляндско-российских отношений и внутренней ситуации в России.
Миф об оккупации
Главный миф финской историографии второй мировой войны - это миф об оккупации , о том, что изначальная цель Сталина была якобы завоевать всю Финляндию, «оккупировать» страну, уничтожить весь финский народ. Такой миф дает много возможностей финским псевдоисторикам оправдать решения и действия финских властей в военные годы.
Миф об оккупации, конечно, во многом связан с бывшими прибалтийскими государствами, которые на самом деле якобы были «оккупированы» летом 1940-ого. Поэтому в Финляндии часто говорят о том, что воевать (даже с Гитлером) против СССР было правильно, поскольку иначе Финляндию бы ждала судьба Прибалтийских государств. С этим также связана грубая фальшивка псевдоисторика Киммо Рентола о том, что Сталин планировал расстрелять в Катынском лесу 30 000 финнов (несмотря на то, что не один документ не поддерживает такого бреда). Хотя в пропаганде об оккупации, самое главное, это конечно версия того, что пакт Молотова-Риббентропа якобы определял всю европейскую историю. Поэтому, Прибалтику и Финляндию якобы ждала одна общая судьба: советская оккупация!
Например, если придется признать факт союзничества Финляндии с нацисткой Германией, финские псевдоисторики всегда подчеркивают то, что это было, по крайне мере, личное решение президента Рюти летом 1944-ого, и главное событие этого союзничества - поддержка немецких ВВС летом 1944-ого против массового наступления советских войск (попытка «оккупировать» страну) на Карельском перешейке. О широкомасштабном сотрудничестве немецкого и финского флота, пехоты, разведки, авиации, о наличии на территории Финляндии десятков аэродромов немецких воздушных сил для операций против Ленинграда и Карелии часто умалчивают, потому что эти факты не поддерживают мифа об оккупации.
В финской историографии регулярно говорят о «массовом наступлении летом 1944-ого», для того чтобы доказать финнам, что в войне виноват Советский Союз, который напал на Финляндию. Но в финской историографии, конечно, молчат о том, что Финляндия с 1920-х до 1940-х годов была крайне агрессивным соседом, которая сама несколько раз устраивала нападения на территорию советской России и Карелии.
Один характерный и свежий пример. Крайне русофобская главная газета Финляндии «Хельсингин Саномат» спросила в сентябре 2012-ого года у своих читателей: «Когда Финляндия имела больше всего независимости?» Один из ответов, опубликованных в газете, крайне интересный. Некий Матти Пюстюнен из города Эспоо ответил коротко: «Исторически мы были больше всего независимыми, и одинокими, в военные годы 1939-1944.» Мнение Матти Пюстюнена, конечно, грубая фальсификация фактов - Финляндия на самом деле не была «одна» во время второй мировой войны, наоборот - она, возможно, была самым важным союзником нацистской Германии, - и не только Германии, а также и Италии, - также возможно самым верным союзником нацистов и фашистов. Цели в войне были общие: уничтожение Ленинграда и СССР, массовое уничтожение «низших рас» - русских, евреев.
Один показательный пример: известный финский псевдоисторик Киммо Рентола (профессор университета г. Турку, также сотрудник полиции безопасности Финляндии) опубликовал в 2003-ом году материал о причинах того, почему польские офицеры были расстреляны в Катынском лесу . Объяснение Рентолы крайне удивительное: у Берии и Сталина якобы было намерение расстрелять в Катыне не поляков, а 30 000 финских офицеров, для которых надо было «освободить место» путем убийства соответствующего числа польских офицеров. Но когда финны неожиданно «победили» в зимней войне (так именно пишет псевдоисторик Рентола), оказалось, что польских офицеров убивать уже было необязательно. Хотя, пишет Рентола, Сталин настолько разозлился из-за победы финнов, что все равно решил убить поляков. Таким образом, по интерпретации Рентола, причина катынской трагедии - это победа финнов в зимней войне! Надо добавить, что никаких доказательств своим утверждениям относительно планирования убить 30 000 финнов в Катыни, или о намерениях Сталина, Рентола не привёл. Но все равно он занимается не только патологическим искажением истории, но и грубым издевательством над чувствами польских семей, которые в этой трагедии потеряли своих родственников. Кстати, именно Рентола стал сотрудником полиции безопасности Финляндии по проектам фальсифицирования финской истории в интересах спецслужб. Используется ли грубое фальсифицирование Катынской трагедии в интересах финских правоохранительных органов, нам, конечно, неизвестно.
Во многом, финская историография второй мировой - это повторение выступления защиты президента Ристо Рюти на процессе против финских военных преступников в Хельсинки в 1945-1946 гг. Именно тогда Рюти настойчиво повторял клише, что Финляндия была одна, что Сталин намеривался оккупировать Финляндию, что союз с Гитлером был вынужденным как единственный выход для финнов и т.д.
Особенность исторической фальсификации Финляндии в том, что история уже фальсифицируется в ходе событий. Итак, 25.-26. июня 1941-ого широкомасштабная операция советской авиации против немецких аэродромов и других военнх объектов на территории Финляндии финны фальсифицировали как неожиданное и неоправданное наступление против мирных жителей, женщин и детей. Именно так говорил президент Ристо Рюти в известном радиовыступлении, прекрасно зная, что Финляндия была в союзе с Гитлером. В том же самом радиовыступлении Рюти назвал Гитлера «гениальным вождём».
Во многом историография второй мировой войны в Финляндии - это всего лишь повторение военной пропаганды военных времен. Финляндия, конечно, уже тогда пыталась подчеркнуть «независимую» роль своей кампании рядом с Гитлером, конечно, в первую очередь для того, чтобы финские фронтовики не поняли того, что они воевали за Гитлера и пролили кровь за интересы Германии (именно такими словами оценивал ситуацию сам бывший президент Рюти после войны).
«Выстрелы Майнила»
Есть и другие примеры того, как финны фальсифицировали историю уже в ходе событий истории: известные «выстрелы Майнила» («Майнилан лаукауксет»), о которых информировало радио Москвы 26.11.1939. Согласно данным советской радиопередачи, советские пограничники заметили со стороны финнов семь выстрелов, которые попали на территорию СССР. Финские власти моментально решили сфабриковать дело против советского руководства о том, что советская артиллерия около границы с Финляндией якобы стреляла в собственных пограничников, чтобы иметь повод для нападения на Финляндию. В этих целях, в финском генштабе ночью собрали «показания» финских пограничников, которые заявили, что они якобы «видели» с территории Финляндии, как советская артиллерия стреляла в своих на территории СССР. Показания противоречивые. Хотя на самом деле, никаких «выстрелов Майнила» не было. Но до сих пор, придуманная история «выстрелов Майнила» является главным событием придуманной и фальсифицированной истории т.н. «зимней войны».
Но это не все. Известный финский псевдоисторик Охто Маннинен в начале 1990-х годов заявил, что он якобы «нашел» доказательство «выстрелов Майнила» в российских архивах. Результаты данных «исследований» опубликованы в 1994-м г. По материалам Маннинена, есть записи о зимней войне, где написано слово «расстрел». Это, по мнению Маннинена, является доказательством «планов» советского руководства относительно «выстрелов Майнила». Других доказательств, кроме слова «расстрел» в одном документе, известный финский профессор Маннинен (пока) не нашел.
В вопросе о «зимней войне», также популярно среди финских псевдоисториков распространять мнение о том, что Лига Наций якобы законно лишила СССР членства в этой организации, после нападении СССР на Финляндию в ноябре 1939-ого года. Эта версия для финских псевдоисториков является якобы доказательством того, что Финляндия ни в чем не виновата. Хотя на самом деле, как известно, решение Лиги Наций об исключении СССР было сделано неправомерно и не имело законную силу.
Также в Финляндии популярно среди псевдоисториков говорить о том, что т.н. Терийоское правительство, т.е. финское народное правительство на Карельском перешейке во время «зимней войны», было доказательством того, что СССР намеревался оккупировать Финляндию. На самом деле, здесь опять финские псевдоисторики хотят скрыть тот факт, что финны сами планировали уже во время «зимней войны» создать в Реболы русское народное правительство, под руководством Троцкого или Керенского, и даже планировали там же создать русскую народную армию (типа предшественника Власовской армии).
Таким образом, любой выбор тематики финских псевдоисториков, всегда надо оценивать как попытку фальсифицировать историю, скрыть особо важные факты и события военных времен.
«Яткосота»
Конечно, в фальсификации истории путем концептуальной манипуляции, финны просто великие мастера. Есть, например, понятие «война-продолжение» (по-фински «яткосота») - период 1941-1944 гг., т.е. участие Финляндии в операции Барбаросса в качестве союзника нацисткой Германии. Ведь для финнов это всего лишь «продолжение» чего-то, хотя «Барбаросса» является уникальным событием в военной истории. Хотя не совсем понятно, «продолжением» чего может быть эта война: некоторые финские псевдоисторики считают, что «Барбаросса» является продолжением «зимней войны» 1939-1940 гг., двустороннего военного конфликта, длившегося, кстати, всего лишь 105 дней.
Использование термина «яткосота» (война-продолжение) является, конечно, самым хорошим доказательством того, что автор фальсифицирует историю. К сожалению, по данным национальной библиографии Финляндии, в стране опубликовано 2.143 работ о «яткосота», а про «талвисота» (т.е. о зимней войне) только 1.761 работ.
Надо сказать, что использование термина «яткосота» к сожалению, также свидетельствует о том, что автор поддерживает нацизм - ведь сам термин «яткосота» существует для того, чтобы оправдать и поддержать операцию «Барбаросса». Таким образом, читатель должен быть внимателен, поскольку все труды, использующие этот термин («яткосота»), отражают крайне враждебную русофобскую идеологию, неонацизма и экстремизма. Слово «яткосота» - это информационное оружие, военная угроза против России.
Но «яткосота» - это далеко не все. У финнов есть еще другие ложные термины для того, чтобы путать причины и сущность этой войны. Есть термин «отдельная война» (по-фински «эриллиссота»), также период 1941-1944 гг., для того, чтобы рассказать людям, что Финляндия якобы никакого отношения к немцам не имела, а воевала «одна». Смысл терминов «яткосота» и «эриллиссота» - это, конечно, оправдание военной агрессии Финляндии вместе с Германией против СССР, а также оправдание самого плана «Барбаросса». Таким образом, эти термины можно и в настоящее время классифицировать как своего рода военную угрозу против России.
Печально известный пример - выступление президента Финляндии Тарьи Халонен в Институте внешней политики Парижа в 2005-м г. Халонен заявила, что для финнов, вторая мировая война была «отдельной войной» против СССР, и после войны Финляндия якобы «сохранила» независимость и демократию. Российский МИД отреагировал четко и решительно, напомнив о Парижском мирном договоре, где ясно определено преступное союзничество Финляндии с нацисткой Германией, а также роль Финляндии в войне.
Финны в принципе готовы к тому, чтобы признать тот факт, что Финляндия вместе с Германией действительно напали на СССР летом 1941-ого. Но для этой ситуации, у них существует специальная ложная концептуальная манипуляция, разделение «яткосота» на три части. Поэтому, они говорят о «фазе наступления» летом 1941-ого, но затем очень скоро появилась уже якобы оборонительная «фаза позиционной войны», и летом 1944-ого, «фаза отступления», которая уже якобы свидетельствует о сталинской агрессии, намерении «оккупировать» Финляндию (по Маннинену) и т.д. Кстати, в печально известном финском «романе» о войне «Неизвестный солдат» эти три фазы якобы очень хорошо отражены. Поэтому книгу даже рекомендуют школьникам.
Характерно для исследований «зимней войны» 1939-1940 гг. то, что ее исследование практически запрещено. Главное, что причины и фон этой войны являются для финнов закрытой информацией. Главный фигурант в этом деле, естественно, министр иностранных дел Финляндии в 1938-1939 гг. Эльяс Эркко, архивы которого закрыты. (Интересно, что финны всегда протестуют по поводу закрытых московских архивов, но никогда - по поводу архивов Эркко, хотя на самом деле, говорить о закрытых московских архивах очень выгодно ленивым финским псевдоисторикам.) Есть мнение о том, что на переговорах между нашими странами до зимней войны, личная позиция и поведение Эркко немало повлияли на ситуацию. Он, например, отказался от всех конструктивных предложений советского руководства (для него все это было якобы всего лишь попыткой «оккупировать» Финляндию, разумеется). Логично, что после зимней войны, архивы Эркко всегда были закрыты, и никто не получил разрешение на их исследование. В обиходе, правда, появился весьма интересный термин для зимней войны, «война Эркко» (по-фински «Эркон сота»), как будто он каким-то образом лично был инициатором этой войны. Не секрет, что Эркко и его сын Аатос были также главными акционерами русофобской газеты «Хельсингин Саномат», которая как раз агрессивно распространяет антироссийскую пропаганду, в т. ч. и грубейшую фальсификацию истории, особенно, что касается «войны Эркко». Какое-то исследование всё-таки надо было сделать о жизни Эльяса Эркко, в стиле биографии, и для этого архивы были частично открыты. Хотя крайне характерен для финской историографии второй мировой войны тот факт, что с архивами Эльяса Эркко мог работать, получая финансирование естественно от самого Эркко, не кто иной, как только тот же самый Охто Маннинен, которого мы, к сожалению, неоднократно упоминали. Появилась работа о жизни Эркко, где, разумеется, написано, что зимняя война была необходимостью, потому что русские пытались оккупировать Финляндию, и т.д.
Туманный занавес
Главная цель финской фальсификации военной истории - это отрицание союзничества с Гитлером, и таким образом, отрицание ответственности Финляндии в войне, что зафиксировано в Парижском мирном договоре. Достаточно интересным образом, например, охарактеризовал ситуацию т.н. исследовательский проект министра юстиции Туйи Бракс в 2010-ом году относительно вопроса реабилитации финских военных преступников, осужденных в хельсинском процессе 1945-1946 гг. Рабочая группа министра Бракс, в принципе, признала союзничество Финляндии с Гитлером, но добавила, что «Финляндия была de facto союзником Германии», значит «de jure» Финляндия не была союзником. Это означает, что финский минюст считает, что никакую ответственность Финляндия в войне не несет, потому что доказательств нет. Поэтому также легитимно, по версии финского минюста, заявить, что никакого союзничества не было.
Важно заметить, что вся эта лжеадвокатская спекуляция вокруг союзничества Финляндии с нацисткой Германией - это туманный занавес, покрывающий настоящие юридические проблемы и преступления финского руководства во время второй мировой войны , например: провокации и отказ от конструктивных переговоров накануне «войны Эркко», массовые депортации евреев, военнопленных и финских политических заключенных в концлагеря (в т. ч. и в Освенцим), геноцид мирного населения в финских концлагерях на территории советской Карелии, массовое уничтожение советских военнопленных, участие в блокаде Ленинграда, политическое преследование демократических и антифашистских движений сопротивления, эксплуатация узников концлагерей (в т. ч. поляков - при строительстве дорог в Лапландии) и т.д. Как это связано со словами финского президента Халонен о том, что Финляндия якобы «защитила демократию, когда СССР пытался дважды оккупировать ее», стоит подумать.
Мастер Йокисипиля
Существует еще одна интересная версия фальсификации истории союзничества Финляндии с нацисткой Германией - это версия того, что Финляндия якобы «отказалась» от союзничества с нацистами. Т.е. Германия якобы предлагала финнам вступить в союз, но финны («демократы») отказались. Мастер этих искажений - относительно молодой историк Маркку Йокисипиля из университета Турку. Йокисипиля в 1990-х опубликовал статью под названием «Противодействия Финляндии немецким предложениям договора о союзничестве в 1943-ом году» . Значит, идея - именно доказать, что Финляндия не только вела отдельную, «независимую» войну, а даже противостояла попыткам немцев заключить союз. Значит, Финляндия воевала одновременно против СССР и нацисткой Германии! У Йокисипиля в 2004-ом году вышла докторская диссертация с весьма типичным для финнов названием «Братья по оружию или союзники?» Т.е. еще в 2004-ом году этот молодой «ученый» поставил под сомнение статус союзничества Финляндии с нацисткой Германией.
Также у Йокисипиля, и у многих других финских псевдоисториков, часто появляется лживая версия о том, что союзничество Финляндии с Германией, если это вообще было, является «личным делом» президента Рюти, который выслал Гитлеру письмо летом 1944-ого по поводу поддержки немецких ВВС против СССР на Карельском перешейке. Это письмо является якобы единственным «договором» союзничества. Таким образом, финские псевдоисторики готовы предать даже своего президента, известного фаната Гитлера, оккультиста Ристо Рюти, который достаточно откровенно выразил свое подобострастное отношение к Гитлеру в радиовыступлении в конце июня 1941-ого.
Весьма проблематично для финских псевдоисториков, это конечно, радиовыступление самого Гитлера 22. июня 1941-ого года, где он сказал, что финские войска наступают рядом с гитлеровскими и в союзе с нацистской Германией. Финские псевдоисторики считают, что это было крайне «проблематично», и финны пытались даже скрывать слова Гитлера от народа. Хотя весьма интересно, что радиовыступление Гитлера был опубликовано в газете «Хельсингин Саномат», уже в тот же самый день в финском переводе . Значит, его перевели заранее. Но весьма удивительно то, что финны даже отрицают слова Гитлера, которые они сами опубликовали.
Идеологические предрассудки псевдоисторика Йокисипиля крайне интересны и отражают мышление молодого поколения. Йокисипиля считает, что «талвисота» и «яткосота» всего лишь «обоснованные оборонительные боевые действия против агрессии СССР». Для Йокисипиля «талвисота» - «патриотическая священная война», и, несмотря на то, что ее продолжение было наступлением на СССР, в этом виноват только сам СССР, считает Йокисипиля. Он также пишет, что, несмотря на то, что Финляндия проиграла обе войны, она была «политической победительницей», потому что страна «не была оккупирована». Для Йокисипиля, массовое наступление СССР летом 1944 является, конечно, доказательством попытки оккупировать Финляндию. По мнению Йокисипиля, Финляндия могла бы завоевать город Ленинград и помочь Гитлеру победить, в т. ч. и в противостоянии с Великобританией, пишет финский историк Йокисипиля, большой эксперт истории третьего рейха (видимо, он в своих мечтах в нем уже живет). Уже всем понятно, что финский историк Йокисипиля является национал-социалистом по политическим убеждениям, как и многие другие финские псевдоисторики.
Для финских псевдоисториков, любой факт может служить доказательством противоположного. Так, относительно мягкие судимости финских военных преступников в хельсинском процессе для Маркку Йокисипиля являются доказательством того, что Москва признала независимый («отдельный») характер финской войны.
«Военные дети»
Есть еще одна крайне трагичная история, которая связана с финскими детьми. Во время войны, финские власти депортировали из Финляндии порядка 80.000 финских детей, без родителей, в основном в Швецию. Тематика до сих пор плохо изучена, но есть основания полагать, что дети были депортированы в целях экономии ресурсов - чтобы легче было обеспечивать и кормить 200.000 немецких солдат на территории Финляндии.
Предполагалось, что депортация детей будет временной - ведь «блицкриг» должен был закончиться уже летом, и дети должны были вернуться в «Великую Финляндию». Но потенциальные «великофинские» дети остались там. Некоторые из них ненадолго вернулись, но были снова депортированы. Было много трагических случаев, когда финки отказывались от своих детей, если у матерей, например, появлялся жених-фриц. До наших дней, вопрос «военных детей» (по-фински «соталапсет») - мало изученный, крайне трагический эпизод финской истории. Многие дети были тяжело травмированы. Финские псевдоисторики естественно считают, что в страданиях детей виноват Сталин. Ведь из-за него немецкие войска не смогли устроить для финских детей «великофинское» будущее.
Планы «Великой Финляндии»
Самая влиятельная общественно-политическая организация Финляндии до войны, это конечно «Академическое Карельское Общество» (АКС), целью которой было создание «Великой Финляндии» посредством войны, уничтожение города Ленинграда, массовые депортации и уничтожение русских. Членами этой организации являлись многие представители финской культурной, военной, политической и академической элиты. Члены АКС подписывали свои письма лозунгом «твой брат по ненависти к русским». Несмотря на откровенно фашистский характер этой организации, финские псевдоисторики характеризируют ее всего лишь как националистическую, отчасти маргинальную. Т.е. всеми силами оправдывают деятельность этой организации.
Буквально в 2011-ом году вышло большое издание об истории АКС, сборник нескольких финских авторов, которые не пишут ничего критического или отрицательного об этой организации . Наоборот, в сборнике известный финский псевдоисторик, журналист и издатель Яркко Весиканса (Весиканса-младший) пишет об организации под названием «Духовная война-продолжение АКС - влияние общества на антикоммунистическую деятельность в Финляндии в период холодной войны» . Значит, опять появился пропагандистский термин «яткосота» (война-продолжение), который здесь уже получил новое значение: война против СССР после второй мировой через активную деятельность бывших членов фашисткой организации АКС.
Особо важно для финских псевдоисториков, это фальсифицирование планов создания «Великой Финляндии». Здесь финские псевдоисторики действуют крайне хитро. Они признают факт того, что Финляндия оккупировала «Восточную Карелию», хотя пытаются оправдать эту оккупацию необходимостью. Значит для финской лживой историографии, в составе «Великой Финляндии» ничего, кроме самой Финляндии с оккупированной «Восточной Карелией», не было. В этих целях финны даже опубликовали работы с критикой оккупации «Восточной Карелии». Но здесь опять фальсифицирование: финские псевдоисторики признают только факт «финской оккупации» в Восточной Карелии, они специально скрывают факт того, что оккупация была немецко-финской. Это опять доказательство хитрости финской псевдоисториографии второй мировой войны. В свое время широко известная, первая «критическая» работа об оккупации Восточной Карелии, называется соответственно «Финляндия как оккупант» - чтобы опять сохранить мифологию о том, что Финляндия воевала без нацистской Германии .
Планы «Великой Финляндии», конечно, были другими: объединить широкие территории СССР, Норвегии, Швеции, Эстонии, Латвии в состав одного «великофинского» государства. На территории СССР цель была - оккупировать Кольский полуостров, Карелию, город Ленинград (с его последующим уничтожением), Эстонскую ССР, часть Латвийской ССР и т.д. В журнале АКС в 1923-ом году была опубликована карта «Великой Финляндии», которая простирается до Екатеринбурга, Урала . И только с помощью нацистской Германии, финны считали реализации этих планов возможными. Конечно, на фоне всего этого, говорить только о «финской оккупации Карелии», крайне смешно.
«Спаситель Ленинграда»
Полное отрицание участия Финляндии в блокаде Ленинграда - главная тема искажений истории второй мировой войны в Финляндии. Главная мотивация здесь, конечно, обвинить советское руководство в необоснованных требованиях в связи с заявлением, что Финляндия угрожает безопасности Ленинграда. Финские псевдоисторики, несмотря на участие Финляндии в блокаде Ленинграда вместе с нацистской Германией, уверены в том, что в военные годы Финляндия никакой угрозы Ленинграду не представляла. Даже тот факт, что в Финляндии было подготовлено радиовыступление в честь захвата города Ленинград (как на финском, так и на шведском языках), не влияет на позицию финских псевдоисториков.
В последнее время, в 2000-х годах, появилась новая версия о том, что Финляндия якобы «защитила» Ленинград или даже «спасла» его. Здесь особо хотят обратить внимание на новую роль Маршала Финляндии Маннергейма как «спасителя Ленинграда», когда тот якобы отказался наступать на Ленинград. Авторы этих грубых фальсификаций и лживых утверждений - псевдоисторики Охто Маннинен, Тимо Вихавайнен, а также реваншистские организации «ПроКарелия» и др., которые начали требовать от России каких-то компенсаций за то, что Финляндия «спасла» город Ленинград. Напоминаем также о мнении псевдоисторика Марку Йокисипиля, который пишет, что только Финляндия могла привести Германию к полной победе, в том числе и к оккупации Ленинграда, но Финляндия якобы отказалась. Хотя известно, что Финляндия была готова направить в оккупированный Ленинград около 30.000 военных полицейских для организации чисток в городе.
Опубликование в Финляндии первой книги об участии Финляндии в блокаде Ленинграда от известного автора и историка Николая Барышникова в 2003-м году привело к громким скандалам, резким выпадам и оскорблениям со стороны финских псевдоисториков. Главная газета «Хельсингин Саномат» даже фальсифицировала письменный ответ Барышникова, что привело к взысканию от Совета гласности Финляндии .
Антифашистское движение сопротивления в Финляндии
Существование антифашистского движения сопротивления в Финляндии - факт, который финским псевдоисторикам крайне тяжело признать, т.к. они утверждают, что в Финляндии никакого фашизма, нацизма, никакого союзничества с Гитлером никогда не было (часто же псевдоисторики пытаются искажать факты, объясняя, что финны якобы с презрением или подозрительностью относились к немцам во время войны). Если нет фашизма, никакое антифашистское движение сопротивления, конечно, не может иметь место, особенно когда якобы весь финский народ «объединился» в войне против СССР уже во время зимней кампании (т.н. миф о «единстве в зимней войне», один из главных мифов псевдоисториков). Логично, что если в зимней войне было «единство», то, естественно, оно тогда было и в «войне-продолжении».
В искаженной историографии второй мировой войны Финляндии существует тенденция отрицания самого существования движения сопротивления, также отрицание всех конкретных акций этого движения, отрицание героизма финских бойцов-освободителей, и наконец, отрицание существования политических репрессий и террора против демократического движения сопротивления в Финляндии. На самом деле, несмотря на то, что демократические движения репрессировали уже в 1920-х и 1930-х годах, антифашистское движение сопротивления имело в Финляндии весьма широкие масштабы. Известно, что в картотеке Государственной Полиции Финляндии в 1930-х годах было около 400.000 людей. Десятки тысяч дезертиров жили в лесах, по стране распространяли антифашистскую пропаганду, в том числе уставы o создании партизанских и диверсионных бригад, и везде совершались акции диверсии и распространения пропаганды. Финские псевдоисторики пытаются объяснить ситуацию тем, что «трусливые дезертиры» всего лишь спрятались в лесах - из-за этого унизительное название «гвардия шишек» («кяпюкаарти»), «лесная гвардия» («метсякаарти»). Многие финские бойцы сопротивления сражались храбро, фашистские отряды, полиция и армия безжалостно преследовали их, убивали на месте.
Вероятно один из самых известных финских героев антифашистcкого сопротивлении Вейкко Пэысти, в декабре 1942-ого в Хельсинки, сражался один с полицейскими до последнего снаряда, не сдавался, был убит. Во время осады, которая длилась весь день, десятки полицейских стреляли тысячи раз. Несмотря на это Пэысти удалось убить двух полицейских и смертельно ранить нескольких. Одна из мучеников финского антифашистского движения сопротивления - это финка Мартта Коскинен, которую фашисты расстреляли в Хельсинки в октябре 1943-ого года (всего лишь за один год и 2 дня до подписания перемирия между Финляндией и СССР). Мартта самоотверженно занималась перепиской подпольного движения сопротивления в Хельсинки, за что её приговорили к смертной казни. Её последние слова до расстрела: «Долой Рюти и Таннера!» Спустя пару лет, те же самые Рюти и Таннер были осуждены и сидели в той же самой тюрьме, где сидела Мартта Коскинен.
О финском антифашистском и демократическом движении сопротивления писали достаточно много в 1970-х годах. Например, в 1973-м был опубликован сборник стихов финского движения сопротивления. Но затем финские псевдоисторики в последние десятилетия начали искажать историю движения.
Миф о советских партизанах
Связано с отрицанием существования движения сопротивления, это агрессивная пропаганда финских псевдоисториков против советского партизанского движения. В течение последних двух десятилетий финские псевдоисторики и финская пресса весьма агрессивно распространяют версию о том, что официальная цель советского партизанского движения - якобы массовое уничтожение финских женщин и детей, и якобы по приказу Сталина. Такая бредовая фальсификация, к сожалению, стала официальной правдой для финских СМИ и некоторых изданий в области финской псевдоистории. Главный пропагандист в этой области - финский журналист Вейкко Эрккиля, которому уже удалось опубликовать 2 книги по этой тематике.
Понятно, что тенденция искажений, откровенная ложь, опять связаны с общей тенденцией фальсификации и отрицания союзничества Финляндии с нацистской Германией. Если Финляндия действительно воевала «одна», если она была жертвой сталинского нападения и угрозы «оккупации», если было «единство народа» против СССР, тогда боевые действия и разведывательные операции немецких гарнизонов и на других военных объектах около границы легче фальсифицировать, используя версию намеренного нападения на мирное население. Хотя здесь опять то, что пишет, например псевдоисторик Эрккиля, очень похоже на нацистскую пропаганду военного периода. Именно нацисты создавали мифологию о том, что цель советских партизан - это массовое уничтожение мирного населения, женщин и детей. Хотя в указанных случаях, которые спустя 60 лет изучает псевдоисторик Эрккиля, уже невозможно доказать, кто убил кого, и почему.
«Вернуть Карелию»
В финском реваншизме 1990-х и 2000-х годов также есть интересная тенденция фальсифицировать историю второй мировой войны. Главный лозунг финских реваншистов «Вернуть Карелию» (по-фински «Карьяла такайсин») никакого реального отношения к действительности не имеет - ведь Карелия же никогда не была в составе Финляндии. Части ее были оккупированы немецкими и финскими оккупантами, но это, конечно, не дает никакого права на её «возвращение». Если смотреть на официальную пропаганду организации «ПроКарелия», то на фоне лозунга «вернуть Карелию» они требуют от России на самом деле регионы от Баренцева моря до островов Финского залива, в соответствии с Юрьевским мирным договором 1920-ого, что не имеет никакого отношения к Карелии. Таким образом, лозунг «вернуть Карелию» для финских реваншистов - это всего лишь туманный занавес требований создания «великой Финляндии» с разнообразными территориальными претензиями.
Интересно, что лозунг «ПроКарелии» - это боевой клич финских фашистов движения АКС в 1920-х, кода они тоже под этим лозунгом требовали создания «Великой Финляндии». После ликвидации этой фашисткой организации (АКС) после войны на основе Парижского мирного договора, она продолжала работу до 1980-х годов под названием «Клуб 22» («Керхо 22»), затем в начале 1990-х была создана новая организация-наследница АКС, «Pro Carelia», и в начале 2000-х «ProKarelia». В 2000-х годах было даже организовано мероприятие, где члены-активисты «Pro Carelia» присоединились к «ProKarelia» и передали им все архивы. Таким образом, реваншистская организация «ПроКарелия» - это главная наследница фашистского движения АКС в Финляндии.
Весьма проблематично также то, что члены-активисты АКС, также и авторы-архитекторы «Великой Финляндии», никогда не были наказаны - наоборот, они продолжали свою работу, занимая ключевые позиции в финском обществе. Характерно, что дети видных деятелей АКС, например, дети известного фашиста Мартти Хаавио, никогда не приносили никаких извинений по поводу геноцида русских в немецко-финских концлагерях на оккупированной территории Советской Карелии.
В течение последних лет самая горячая дискуссия между финскими историками развернулась по поводу массовых расстрелов финских солдат летом 1944-ого на Карельском перешейке. На эту тему было опубликовано несколько книг, за и против, которые либо признают факт существования массовых тайных расстрелов финских дезертиров летом 1944-ого, либо отрицают существование таких расстрелов.
Здесь интересны также требования: отменить судимость финских политических руководителей и обвинительный приговор, вынесенный им послевоенным трибуналом 1945-1946 гг., когда восемь финских политических руководителей были осуждены именно за планирование военной агрессии вместе с немцами. Часто принято отвечать на такие требования, что судимости якобы антиконституционные и не выражают мнения народа, поэтому их отменять не надо.
Итоги
В итоге можно сказать, что финская историография второй мировой войны практически отсутствует. Есть мифы, легенды, военная пропаганда, психологическая агитация. Самое главное - это антисоветская пропаганда о том, что главное намерение Сталина якобы изначально было «оккупировать» Финляндию, уничтожить ее народ, и поэтому финское нападение с Гитлером было «справедливым». Во многом финская историография второй мировой напоминает профашистский реваншизм немецкого историка Эрнста Нолте, главного фигуранта т.н. историкерстрейта в 1980-х. Изменений в финской т.н. историографии практически не было - она осталась такой же, какой она была во время войны. Главный смысл финской военной пропаганды - попытки скрыть настоящий характер немецко-финских отношений. Также в финской национальной историографии есть элементы нацисткой пропаганды. Многие факты и события были искажены уже в свое время («выстрелы Майнила», бомбардировки советской авиации по Финляндии 25.-26.6.1941, деятельность советских партизан на территории Финляндии). Финская историография второй мировой имеет крайне русофобский характер. Цель использования таких терминов как «яткосота» (война-продолжение) - это, в конечном счете, оправдание политики третьего рейха и нападения Гитлера на СССР, признание операции Барбаросса легитимной. Таким образом, термин «яткосота» является нацистским, крайне опасным информационным оружием. Те люди, которые употребляют термин «яткосота», оправдывают нацизм, его преступления, признают операцию «Барбаросса» легитимной и готовы повторить преступления. Финская историография второй мировой войны имеет крайне антидемократический характер. Настоящей денацификации в Финляндии не было, поэтому финские псевдоисторики могут спокойно повторять фашистские лозунги «Великой Финляндии». Финскую историографию второй мировой войны надо написать с точки зрения антифашистского движения сопротивления. Эта точка зрения уже существовала во время войны в листовках и подпольных газетах. Герои финского антифашистского движения сопротивления и их подвиги бессмертны. Придёт время, когда их точка зрения будет легитимной. Только тогда финский народ может жить полноценной духовной жизнью.
Йохан Бекман, доктор общественно-политических наук, доцент университета г. Хельсинки, председатель Антифашисткого комитета Финляндии
Manninen Ohto. Miten Suomi valloitetaan. Puna-armeijan operaatiosuunnitelmat 1939-1944. Edita. Helsinki. 2008.
Lukijat vastaavat kysymykseen: Milloin Suomi on ollut kaikkein itsenäisin? Helsingin Sanomat. 23.9.2012.
Kimmo Rentola. Katyn: pieni suomalainen jälkikirjoitus. // Ajankohta. Poliittisen historian vuosikirja. 2003. Toim. Klaus Lindgren. Poliittinen historia. Helsingin yliopisto ja Turun yliopisto. 2003.
Baryšnikov Vladimir. Ammuttiinko Mainilassa ollenkaan? Ulkopolitiikka Vol. 1. No. 1. 2004; Helsingin Sanomat 14.2.2004: «Venäläistutkija epäilee: Mainilan laukauksia ei koskaan ammuttu».
Manninen Ohto. Molotovin cocktail - Hitlerin sateenvarjo. Toisen maailmansodan historian uudelleenkirjoitusta. Painatuskeskus. Helsinki. 1994.
Fennica (Suomen kansallisbibliografia).
Venäjä arvostelee Halosta. Yleisradio. 4.3.2005.
Manninen Ohto & Raimo Salokangas. Eljas Erkko: vaikenematon valtiomahti. WSOY. Helsinki. 2009.
Sotasyyllisyysoikeudenkäynti. Selvityksiä ja ohjeita. 22/2010. Helsinki. Oikeusministeriö. 2010.
Jokisipilä Markku. Saksan liittosopimusvaatimusten torjuminen vuonna 1943. // Leena Pylvänäinen ja Timo Soikkanen. Toim. Ajankohta. Poliittisen historian vuosikirja 1996. Poliittinen historia. Helsingin ja Turun yliopistot. Tutkijakoulu. Historia ja politiikka uudessa maailmassa (HISPO). Julkaisuja 2. Helsinki. 1996.
Jokisipilä Markku. Aseveljiä vai liittolaisia? Suomi, Saksan liittosopimusvaatimukset ja Rytin-Ribbentropin sopimus. Suomalaisen Kirjallisuuden Seura. Helsinki. 2004.
Hitlerin julistus Saksan kansalle. Helsingin Sanomat. Ylimääräinen numero. Helsingissä, sunnuntaina kesäk. 22. pnä 1941.
Jokisipilä Markku. Suur-Suomesta sosialistiseksi neuvostotasavallaksi 1939--1944. // Niemi Mari K. & Ville Pernaa. Toim. Entäs jos... Vaihtoehtoinen Suomen historia. Ajatus Kirjat. Helsinki. 2005.
Ibidem. С. 140.
См. например: Kavén Pertti. Sotalapset: toiveet ja todellisuus. Minerva. Helsinki. 2011.
Uola Mikko. Toim. AKS:n tie. Akateeminen Karjala-Seura isänmaan ja heimoaatteen asialla. Minerva. Helsinki. 2011.
Kulomaa Jukka & Jarmo Nieminen. Toim. Teloitettu totuus: kesä 1944. Ajatus. Helsinki. 2008; Arponen Antti O. Teloitetut: viimeinen jatkosodan kesä 1944: kadonneet rintamakarkurit: Huhtiniemen mysteeri. Revontuli. Tampere. 2006; Jaakkonen Pasi. Huhtiniemi: 400 kadonneen miehen mysteeri. Minerva. Helsinki. 2007; Ylikangas Heikki. Romahtaako rintama? Suomi puna-armeijan puristuksessa kesällä 1944. Otava. Helsinki. 2007.
Эта статья доступна в высоком разрешении
В прошлом месяце Силы обороны Финляндии обнародовали архив из 160 000 фотографий эпохи . Это снимки 1939—1945 гг., описывающие Зимнюю войну между Финляндией и Советским Союзом 1939—1940, военные действия Финляндии, когда она стала союзницей нацистской Германии в войне против Советского Союза 1941—1945 гг., и Лапландскую войну́ - военные действия между Финляндией и Германией в сентябре 1944 - апреле 1945 года.
Фотографии Финляндии во Второй мировой войне.
Все подписи были короткими и на финском языке, поэтому возможны некоторые неточности.
Свастика - один из самых древних и широко распространённых графических символов. С 1918 по 1945 год свастика изображается на знамёнах ВВС и танковых войск Финляндии, а в настоящее время - на президентском штандарте.
Снегоход с пропеллером и свастикой, Хаапасаари, Финляндия. (Фото SA-kuva):
Огнемет в действии. В лесу недалеко от деревни Niinisalo в Финляндии, 1 июля 1942. (Фото SA-kuva):
В ожидании приближающихся самолетов противника. Этот невероятный прибор - акустический локатор. (Фото SA-kuva):
Визит Гитлера в Финляндию в июне 1942 года. (Фото SA-kuva):
Бомбардировки Хельсинки советскими самолетами, 30 ноября 1939. В этот день напал на Финляндию. Количество дивизий - 21, общее количество солдат - 450 тысяч. Началась Зимняя война. (Фото SA-kuva):
Раненые в Хельсинки. (Фото SA-kuva):
Горит здание на Сенатской площади в Хельсинки. (Фото SA-kuva):
Улицы Хельсинки после бомбардировок. (Фото SA-kuva):
Зенитное орудие в Хельсинки. (Фото SA-kuva):
Выборг. Тогда еще в Финляндии. (Фото SA-kuva):
Финский бронепоезд. (Фото SA-kuva):
Экспериментальная перевозка войск в холодную погоду. (Фото SA-kuva):
Военная школа собак Хямеенлинна. (Фото SA-kuva):
Ракета, запущенная из леса. (Фото SA-kuva):
Уличные бои в Медвежьегорске, Россия. Город был оккупирован Финляндией в течение трех лет. (Фото SA-kuva):
Замерзший солдат. (Фото SA-kuva):
Солдат в защитном костюме от газовой атаки. (Фото SA-kuva):
Сбитый советский самолет. (Фото SA-kuva):
Восстановление разбомбленных трамвайных путей. (Фото SA-kuva):
Две девушки на развалинах собора Мартина в Турку, Финляндия. (Фото SA-kuva):
Советские военнопленные. (Фото SA-kuva):
Подъем из воды локомотива. (Фото SA-kuva):
Бомбоубежище-госпиталь в Миккели, Финляндия. (Фото SA-kuva):
Бомбовый удар. (Фото SA-kuva):
Погибший немецкий солдат. (Фото SA-kuva):
Собор в Выборге после бомбежки. (Фото SA-kuva):
Тринадцатилетний мальчик в госпитале. (Фото SA-kuva):
Горящая деревня Nurmoila, Финляндия. (Фото SA-kuva):
Финские мотоцикл и танк со свастикой. (Фото SA-kuva):
Солдат и северный олень на льду в северной Лапландии, Финляндия, 26 октября 1941 года. (Фото SA-kuva):
ФИНЛЯНДИЯ ВО ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ
Зимняя Война, 30.11.1939 - 13.3.1940
Первым этапом русско-финской войны была так называемая "Зимняя Война " с 30 ноября 1939 г по 13 марта 1940, которая началась после того, как Финляндия отказалась принять условия Советского Союза о передаче областей финской территории по юго-восточной границе. Что действительно решило судьбу этого конфликта так это договор Молотова-Риббентропа. Речь премьер-министра А.Кайандера 23-го ноября 1939 достаточно ясно показывает финскую точку зрения на этот счет.
Советский Союз напал на Финляндию 30 ноября 1939 в 06.50 - без объявления войны нападения с земли по границе и воздушные бомбежки финских городов). Была произведена замена правительства на марионеточный режим именуемый "правительством Terijoki".Финский министр иностранных дел Вайнц Таннер выступал перед Американскими слушателями по радио после нападения 3 декабря, 1939 в радиопередаче.Советские отряды первоначально далеко продвинулись вглубь территорий Финляндии (кроме Карелии, где Финляндия имела организованную линию защиты, так называемой "Линией Маннергейма". Финны сопротивляются упорно. В одном из сражений были уничтожены несколько подразделений Советских войск, их оборудование было захвачено. Очень сильно помогали местные жители, которые уверенно действовали маленькими группами в лесах.После того, как Финляндия выдержала первые нападения, Советский Союз заменил командующих, ведущих нападение, а также тактику ведения боя. Так как у Советского Союза было абсолютное превосходство в авиации, артиллерии и живой военной силе постепенно защита на Карельском перешейке ослабевала, что вынудило финнов отступить на запасные рубежи.
Финляндия была способна только держать фронт, в то время как возобновились мирные переговоры. Поскольку стало очевидно, что внешняя помощь не будет прибывать, Финляндия была вынуждена принять тяжелые мирные условия, продиктованные Советским Союзом. В результате Финляндия потеряла десятую часть территории, но сохранила независимость. Эта кампания закончилась 13 марта 1940. Зимняя Война, возможно, способствовала немецкому нападению против Советского Союза, давая ложное представление о Советской военной мощи.
Война Продолжения, 25.6.1941 - 4.9.1944
Вторая война названа " Войной Продолжения " - в ней финны сражались на немецкой стороне с 25 июня 1941г до 4 сентября, 1944. Причин для этой войны несколько - все они оспариваются в Финляндии, так как на этот счет имеется несколько теорий. Главные причины были "Зимняя Война" (финны надеялись на возвращение потерянных областей), недоверие к Советским намерениям, а также убеждение, что Германия могла выиграть эту войну.
Вряд ли финны имели реальный выбор (но это - история) после того что случилось ранее и что происходило в течение второй мировой войны. Когда Германия напала на Советский Союз финские войска присоединившиеся к немецким отрядам организуют нападения на Севере с целью захвата Мурманска. Финляндия не объявляла войну Советскому Союзу и не начинала военные действия, пока Советский Союз не начал бомбить финскую территорию (города) утром 25 июня, 1941. В результате Финский премьер-министр Рангелл, заявил и был поддержан парламентом что теперь Финляндия находится в состоянии войны с Советским Союзом.
Финляндия тогда присоединилась к нападению 30 июня, чтобы захватить области, присоединенные ранее к Советскому Союзу в Зимней Войне и была способна достигнуть той цели на первой стадии войны. В некоторых областях финские отряды пересекли границу с СССР зимой чтобы получить преимущество и занять географически выгодные позиции (водные пути, озера и т.д.). Однако финны отказались участвовать в блокаде Ленинграда. Так называемая стадия нападения Войны Продолжения продолжалась до конца 1941.
В начале 1944 стало очевидно, что Германия проиграла войну и Финляндию, и Советский Союз имел некоторые контакты относительно окончания войны, но никакое соглашение не было достигнуто.
Советский Союз пробовал "убеждать" Финляндию так называемыми " Мирными Бомбежками " - в феврале 1944, бомбили город Хельсинки. Бомбежки потерпели неудачу, благодаря надежному оборонному и противовоздушному комплексу
Советский Союз пытался всеми средствами восстановить положение на Карельском перешейке - 9 июня, 1944 (это было рассчитано к сопровождать Союзническое нападение на Normandy). Массивное нападение было способно нарушить Финскую защиту в Valkeasaari 10 июня, и фронт отступил быстро на вторичную линию защиты (Vammelsuu-Taipale -линия). Борьба была ожесточенной Советские танки и пехота, поддержанные массированной артиллерией, и бомбардировщиками обстреливали Финских защитников.Поскольку борьба продолжилась, VT-линия была нарушена в Sahakyla и Kuuterselka 14.644 и после того, как главное встречное нападение в Kuuterselkа Финским отделением потерпело неудачу, защита вынуждена была отступать снова. Главной потерей в течение этого периода был захват города Viipuri Советами 20 июня.
Финские отряды были способны остановить Советское нападение на Tali-Ihantala область, где происходило самое тяжело с 25 июня по 6 июля. К этому времени Финская армия имела достаточно артиллерии и отрядов, оборудованных новыми немецкими противотанковыми оружием и была способна. Советские потери в танковых и человеческих ресурсах были достаточно большими.
В то же самое время Советы пробовали обходить Финскую защиту, пересекая Viipurinlahti (залив) через цепь островов. Это нападение началось 4 июля это были жестокие десантные бои длившиеся до 10 июля. Третья главное попытка Советов началась 4 июля, на Vuosalmi (пересекающийся Vuoksi реку однако дальше берега войска не прошли так как были обстреляны Финской артиллерией вместе с бомбардировщиками финских воздушных сил и немецкого самолета. Финская пехота также участвовала в операции. Советы прекратили нападения 11 июля и приступили к реорганизации войск на Карельском перешейке.
В конце лета фронт был стабилизирован, но Финляндия видела, что мир с Советским Союзом был единственной возможностью избежать обвинений в сговоре с немцами. Перемирие с Советским Союзом началось официально 07:00 - 4 сентября, 1944, хотя Советские силы продолжили стрелять, до 7:00 следующего утра.
Временный мир между Советским Союзом и Финляндией был ратифицирован в Москве 19.9.1944 а заключительное мирное соглашение подписано уже в Париже 10.2.1948. В результате Финляндия была вынуждена оплатить огромные платежи Советскому Союзу.
Лапландская Война, 27.9.1944 - 27.4.1945
Третья война названа " Лапландской Войной " и являлась борьбой против Германии после перемирия с Советским Союзом. Финляндия действительно не хотела бороться немцами, но под давлением Союзников (главным образом Советского Союза) была вынуждена вступить в реальную борьбу с немцами до 27 апреля, 1945.
Вооружённые силы Финляндии (Suomen puolustusvoimat ) были сформированы в 1917 - 1918 г. на основе отрядов финской Белой гвардии и 27-го егерского батальона германской армии, сформированного из финнов.За период 1918 - 1939 гг. финские Вооружённые силы принимали участие в гражданской войне в Финляндии 1918 г. и советско-финляндской войне 1918 - 1920 гг., а финские добровольцы участвовали в советско-эстонской войне 1918 - 1920 гг., восстании в советской Карелии 1921 - 1922 гг. и в гражданской войне в Испании 1936 - 1939 гг.
На начало 1939 г. Вооруженные силы Финляндии насчитывали 37 000 человек, включая 2400 офицеров.
Главнокомандующим в мирное время был президент страны Кюёсти Каллио (Kyösti Kallio ), начальником Генерального штаба - генерал Ленарт Эш (Lennart Karl Oesch ), должность Инспектора армии занимал генерал-лейтенант Xуго Эстерман (Hugo Viktor Ostermann ). Совет обороны, бывший консультативным органом, возглавлял маршал Карл Густав Эмил фон Маннергейм (Carl Gustaf Emil von Mannerheim ).
Маршал Карл Маннергейм и начальник Генштаба Ленарт Эш. Август 1939 г.
Сухопутные войска состояли из трёх пехотных дивизий и одной бронекавалерийской бригады.
Пехотная дивизия 4-полкового состава по штату насчитывала 14 200 человек. В трёх стрелковых полках 3-батальонного состава и отдельном батальоне тяжёлого оружия на вооружении имелось 250 пистолетов-пулеметов, 250 ручных и 116 станковых пулеметов, по 18 37-мм и 47-мм противотанковых орудий, 18 минометов калибра 81 мм. Артиллерийский полк в двух полевых дивизионах располагал 24 75-мм орудиями; в гаубичном дивизионе имелось 12 гаубиц калибра 105 или 122 мм.
Финский шюцкор. 1920-е гг.
Корпус охраны границы, не входивший в мирное время в состав сухопутных войск, состоял из четырёх бригад общей численностью около 6000 стрелков.
В составе военизированных ополченческих отрядов или шюцкора (Suojeluskunta ) находилось 111 000 человек. Женская ополченческая организация Lotta Svärd насчитывала еще 105 000 человек.
Вооружённые силы Финляндии были оснащены стрелковым оружием в основном собственного производства. На вооружении состояли пистолеты L-35 и германский Parabellumpistole , винтовки М-29-30 Suojeluskunta , М-30 и М-39 , 9-мм пистолеты-пулеметы Suomi , р учные пулеметы Lahti-Saloranta M-26 и станковые пулеметы Maxim .
Бронекавалерийская бригада располагала 64 единицами бронированных гусеничных машин - танкетками Carden-Loyd Mk VI и лёгкими танками Vickers Mk E .
Танк Vickers Mk E в финской армии. Лето 1939 г.
Военно-воздушные силы Финляндии (153 боевых и 156 учебных самолета английского, французского, итальянского и голландского производства, 172 зенитных орудия) состояли из трёх авиаполков и батарей противовоздушной обороны.
Голландский Fokker D.XXI на вооружении финских ВВС. 1936 г.
В состав авиаполков входили авиагруппы, подразделявшиеся на эскадрильи. Командующий ВВС генерал-майор Ярл Лундквист (Jarl Frithiof Lundqvist ) подчинялся министерству авиации, а в оперативном отношении - командованию сухопутных войск. Также две авиагруппы находились в оперативном подчинении ВМФ Финляндии.
Командующий ВВС Финляндии генерал-майор Ярл Лундквист
Военно-морские силы Финляндии с личным составом в 4250 человек располагались в основном на Балтике (64 корабля, в том числе два броненосца, восемь минных заградителей, четыре канонерские лодки, 11 сторожевых кораблей, 14 тральщиков, 20 торпедных катеров, пять подводных лодок). В состав Ладожской флотилии входило 10 катеров. На 30 батареях береговой обороны находилось 100 орудий калибром от 120 до 305 мм.
ВМС Финляндии возглавлял генерал-лейтенант Вайно Вальве (Väinö Lahja Rikhard Valve
).
Командующий ВМФ Финляндии в 1933 - 1944 гг. генерал-лейтенант Вайно Вальве
Основным рубежом обороны Финляндии была «линия Маннергейма», состоящая из нескольких укреплённых оборонительных полос с бетонными и деревоземляными огневыми точками, ходами сообщения, противотанковыми преградами, и расположенная вдоль границы с СССР на протяжении почти 140 км от берега Финского залива до Ладожского озера. В состоянии боеготовности на линии находилось 130 долговременных огневых сооружений.
К началу войны с СССР («Зимней войны» - Talvisota ) - к 30 ноября 1939 г. посредством всеобщей мобилизации численность Вооружённых сил Финляндии была доведена до 300 000 человек (14% населения страны).
В Финляндию начали поступать вооружения и боеприпасы из Швеции, Великобритании, Франции, США и других стран - 350 самолетов, 500 орудий, более 6000 пулеметов, около 100 000 винтовок, 650 000 ручных гранат, 2,5 млн. снарядов и 160 млн. патронов.
В период советско-финляндской войны 1939 - 1940 гг. в составе финской армии находилось 14 000 иностранных добровольцев - в основном граждан Швеции, Норвегии, Дании, Венгрии, США. В целом в финскую армию волонтёры прибыли из 26 стран мира.
Шведские добровольцы во время Зимней войны 1939 - 1940 гг.
В начале февраля 1940 г. из пленных красноармейцев началось формирование отрядов Русской Народной Армии (РНА), которыми командовали русские офицеры-эмигранты. По предварительным расчетам каждый отряд РНА должен был включать две стрелковые роты (по три стрелковых и одному пулеметному взводу), противотанковую роту, один расчет зенитного орудия, взвод станковых пулеметов и отделение зенитных пулеметов. В конце февраля из набранных в лагерях 200 человек в боевых действиях против Красной армии принял участие лишь один отряд, состоявший из 40 бывших военнопленных.
Стратегия маршала финского командования сводилась к концентрации сил Карельской армии, состоявшей из 2-го (4 дивизии) и 3-го (2 дивизии) корпусов, на «линии Маннергейма». К северу от Ладожского озера располагался 4-й корпус (2 дивизии), а 5-й (2 дивизии) корпус в Лапландии, прикрывая центральные и северные участки фронта.
В ходе военных действий финской пехотой успешно применялась маневренная тактика, состоявшая в том, что отдельные боевые группы на лыжах, в маскировочных костюмах, вооружённые винтовками, пистолетами-пулеметами Suomi , ручными пулеметами и бутылками с зажигательной смесью (т.н. «коктейль Молотова») атаковали позиции советских войск, проникали в их тылы, нарушая коммуникации.
Отряд финских лыжников. Январь 1940 г.
К марту 1940 г Красная армия (760 000 человек) прорвала «линию Маннергейма». Правительство Финляндии поспешило заключить перемирие. Финская армия понесла значительные потери (в ходе боевых действий с 30 ноября 1939 г. по 13 марта 1940 гг. финская армия потеряла убитыми, умершими от ран и пропавшими без вести 25 904 человека), но в то же время обрела огромный боевой опыт.
В мае 1940 г. в финской армии прошла реорганизация, в результате которой было сформировано 16 пехотных дивизий. В них сохранялась штатная численность 1939 г., но пехотные полки перераспределили. Каждой дивизии был придан только один регулярный полк (с 1-го по 16-й). После мобилизации дивизии предполагалось усилить еще два резервными полками (получившие номера от 21-го до 42-го).
Вдоль границы с СССР были развернуты 13 дивизий, а семь бригад артиллерии защищали береговую линию.
В состав сформированных в период «Зимней войны» мобильных отрядов вошла конная бригада, которая действовала как кавалерийская в летнее время и как лыжная зимой (в перспективе планировалось реорганизовать ее в моторизованную). Кроме того, в финской армии было две егерские бригады, оснащенные грузовиками или велосипедами.
Полевая и противотанковая артиллерия была усилена за счет советских трофейных орудий и поставок из Германии.
У пехоты на вооружении остались прежние виды стрелкового оружия.
Танковые войска были усилены и развернуты до трёх батальонов благодаря трофейным советским танкам Т-26, Т-37 и Т-38, которые составляли 80% танкового парка. На начало 1941 г. финская армия располагала 120 танками и 22 бронеавтомобилями (советскими БА и шведскими Landsverk ).
Трофейный советский танк Т-26 на вооружении финской армии. 1941 г.
24 января 1941 г. парламент Финляндии принял закон о воинской повинности, увеличивавший срок службы в регулярных войсках с одного года до двух лет.
К лету 1941 г. на границах с Советским Союзом были сосредоточены две финские армии - на Карельском перешейке Юго-восточная армия (шесть дивизий, одна бригада) под командованием генерала Акселя Эрика Хейнрихса (Axel Erik Heinrichs ) и в Восточной Карелии Карельская армия (пять дивизий, три бригады) под командованием генерала Ленарта Эша.
Командующий финской Юго-восточной армией Аксель Эрик Хейнрихс. 1941 г.
9 июня 1941 г. главнокомандующий финской армии маршал Карл Густав Эмиль Маннергейм отдал приказ о частичной мобилизации, касавшейся резервистов войск прикрытия.
В ответ на бомбардировку 25 июня 1941 г. ее городов и военных объектов советскими ВВС Финляндия в тот же день объявила войну СССР, которая получила название «война-продолжение» (Jatkosota ).
Финские солдаты рассматривают убитых красноармейцев. Лето 1941 г.
28 июня финские войска перешли в наступление, в котором кроме финских частей принимал участие шведский добровольческий батальон (1500 человек) во главе с Хансом Берггреном (Hans Berggren ). После того как 18 декабря шведский добровольческий батальон вернулся в Швецию, в финской армии остались служить 400 граждан Швеции.
Также в финских Вооружённых силах служили эстонские добровольцы (2500 человек), из которых 8 февраля 1944 г. в составе 10-й пехотной дивизии был сформирован 200-й полк (1700 человек) под командованием полковника Эйно Кууселы (E ino K uusela ). Полк вёл боевые действия на Карельском перешейке и под Выборгом. Кроме того, 250 эстонцев служили в ВМФ Финляндии.
Эстонские добровольцы в финской армии. 1944 г.
К началу октября 1941 г. финская армия остановилась на рубеже, проходившем всего в 30 км от Ленинграда, не возвратив Финляндии утраченную территорию во время «Зимней войны», но и захватив большую часть Карело-Финской ССР. В ходе боёв финнами было захвачено более сотни советских легких, плавающих, огнеметных, средних (в том числе и Т-34) и тяжелых (КВ) танков, которые они включали в состав своих танковых частей.
С июня 1941 г. по июнь 1943 г. в составе германских войск СС в боевых действиях против Красной армии участвовал финский батальон СС (1000 человек).
В августе 1943 г. из двух танковых бригад с общим количеством 150 танков (главным образом трофейных Т-26), бригады штурмовых орудий, укомплектованной финскими Bt-42s и германскими Sturmgeschütz IIIs, егерской бригады и частей обеспечения была сформирована танковая дивизия (Panssaridivisoona ), которую возглавил генерал-майор Эрнст Лагус (Ernst Ruben Lagus).
В 1941 - 1944 гг. в финские ВВС Германией были поставлены самолеты новых конструкций - 48 истребителей Messerschmitt Bf 109G-2 , 132 истребителя Bf 109G-6 , 15 бомбардировщиков Dornier Do 17Z-2 и 15 бомбардировщиков Ju 88A-4 , которые приняли участие в боях против Красной армии.
В июне 1944 г. Германия поставила в финскую армию 15 танков Pz IVJ и 25 000 противотанковых гранатометов Panzerfaust и Panzerschreck .
Финское штурмовое орудие Bt-42s . 1944 г.
До июня 1944 г. линия фронта оставалась стабильной, но 9 июня Красная армия начала массированное наступление и к концу месяца вышла на советско-финляндскую границу июня 1941 г.
Финские солдаты ведут бой с советскими танками. Лето 1944 г.
4 сентября 1944 г. военные действия на советско-финляндском фронте, в ходе которых с лета 1941 г. погибло около 58 000 финских военнослужащих, были прекращены.
С 15 сентября 1944 г. четыре финские дивизии (60 000 человек) под командованием генерала Ялмара Салисвуо (Hjalmar Fridolf Siilasvuo ) на севере Финляндии вели боевые действия против германских войск («Лапландская война» - Lapin sota ).
Финские солдаты с германским гранатомётом Panzerschreck готовятся к бою с германскими войсками в Лапландии. Сентябрь 1944 г.
В ходе боев, которые продолжались до 27 апреля 1945 г., погибло около 1000 финских военнослужащих, еще около 1000 финнов были ранены.
После окончания Второй мировой войны Парижский мирный договор 1947 г. потребовал от Финляндии значительного сокращения ее Вооружённых сил. Так, количество военнослужащих должно было определяться в 34 000 человек. Затем была расформирована танковая дивизия. Также в состав ВМС Финляндии не должны были входить подводные лодки, торпедные катера и специализированные штурмовые суда (запрет сохраняется до настоящего времени), а число общего тоннажа кораблей сводилось к 10 000 тонн. Военная авиация сокращалась до 60 самолетов.
Армия Финляндии 1939 - 1945 гг. // Журнал «Солдат на фронте», 2005 г., № 7.
Козлов А.И. Советско-финская война 1939 - 1940 гг. Рига, 1995.
Эббот П., Томас Н., Чаппел М. Союзники Германии на Восточном фронте 1941 - 1945 гг. М., 2001 г., СС. 10 - 17.
